Чокнутая

- Тебя ведь Илья зовут… - она то ли спросила, то ли замечание сделала, подойдя сзади.

- Ну да, - удивлённо обернулся я.

- Могу я попросить тебя о помощи?

- Конечно, в чём вопрос? – как можно развязней ответил я.

- Хочу научиться фотографировать звёзды, - мечтательно посмотрела она на небо. – А одной мне ночью ходить тут страшновато. Пойдёшь со мной?

- Да! – я, не раздумывая, согласился.


Это происходило в Туапсе, пионерлагерь, далёкий 87 год. Перед этим разговором мы играли в волейбол, отряд на отряд. Ирка, так её звали, была пионервожатой нашего противника. Напялив поверх купальника короткую белую юбочку, оттенявшую её красивые загорелые ножки, она искренне болела за своих, бегая по краю площадки и крича на всех подряд, включая судью. Хоть я раньше её и замечал на утренних построениях при поднятии флага, но вблизи рассмотрел только сейчас, и увиденное мне очень понравилось. Но где я, 14-летний пацан, и где она, взрослая вожатая из соседнего отряда? Уж не знаю, как Ирка уловила те флюиды, но, подойдя после игры к нам, отдыхающим на лужайке, завела этот разговор, при остальных пацанах.


- После ужина я тебя найду! Чао! – развернулась и пошла.


Удивлённые пацаны уставились на меня.


- Это что было? – спросил Серый.

- Отвали! – заявил я, и побрёл в сторону спального корпуса. Мне надо было побыть одному…


Сказавшись больным, я не пошёл на вечернюю морскую купалку, оставшись сидеть на ступеньках главного корпуса. Меня трясло. От зарождающейся любви, неожиданности, от страха облажаться…


- А ты почему здесь? – опять из-за спины раздался знакомый голос. – Не пошёл на море? Что случилось?


Вздрогнув и обернувшись, я увидел Ирку, спускавшуюся по ступенькам, одетую в ярко-жёлтое платье.


- Неохота! – буркнул я и отвернулся.

- Ничего, бывает, - заявила она, присев рядом со мной и обдав запахом духов. – Эх, хорошо вы в волейбол поиграли, меня прямо раззадорило. Давай, может, тоже немного поиграем, а потом на рынок проводишь меня, я как раз туда собиралась. Мяч принесёшь?


Мы играли с ней вдвоём. Пас-подача-удар, бежишь за мячом, потом наоборот. Никогда я не был более полон счастья, как тогда. Вдоволь настучавшись по мячику, мы пошли по тропинке вниз, в город. Она взяла меня за руку…

Так и началась эта странная любовь. Раз-два в неделю мы с ней ходили снимать звёзды. Она хотела овладеть искусством фотографии, и долгими часами, меняя экспозицию и выдержку, ловила в объектив падающие звёзды, чарующую луну и восходящее солнце, а я, застыв рядышком, старался не дышать, любуясь её сосредоточенностью. До тела она меня не допускала, позволяя только, поддерживать, обнимать её, когда мы карабкались по сопкам. В те моменты мне и удавалось поймать её женский будоражащий запах.


- Ты отчего такой крепкий? – удивлялась Ирка поначалу. – Я тебя сразу заприметила. Мышцы, как стальные, духовитый – да с тобой вообще не страшно нигде.


Я ей рассказал про свои занятия карате. В нашем небольшом городке на р.Волге, Камышине, была подпольная секция. Вёл её, как ни странно, преподаватель филиала Волгоградского Политеха по предмету «История КПСС» дядя Женя. Почему его не трогали, никто не понимал, ведь в те времена карате было под жёстким запретом. Диссонанс между положением преподавателя важного политического предмета и тренером подпольного клуба был, видимо, настолько велик, что одни враги пугались, а другие считали выше своего уровня вмешиваться.

На счастье, мой батя как-то, когда-то, с ним пересекался, поэтому был знаком, и отдал меня туда в 10 лет. Дядя Женя был суров. На третьем занятии меня уже поставили в спарринг, на четвёртом сломали нос. Он самолично отвёз меня в больничку, после чего заявил:


- Илюх, ты можешь сказать всем, что тебе сломали нос здесь. Это не проблема, но тогда мы с тобой больше не увидимся. Решай сам, ты уже взрослый пацан.


Конечно, я никому не сказал. Отец и так всё понимал, но молчал, сочувствуя, а для матери и школы я наврал, что упал в подъезде, споткнувшись. Так и началась моя спортивная жизнь. Про секцию говорить было нельзя, но все всё знали, и нас, каратистов, побаивались. Это очень облегчило мою юность, спасибо отцу…


В лагере на нас с Иркой косились, но с меня спрос мал, а ей было пофигу. Трёхнедельная смена быстро пролетела, и настало время прощаться. Она уезжала к себе, в Саратов, а меня с сестрой родители забирали в Грузию, продолжать отдых. На прощание она при всех, не стесняясь, поцеловала меня в губы. Все, включая взрослых учителей, онемели. А я окончательно присох к ней…

 

Восьмой класс. Слухи быстро распространялись, и одноклассники теперь смотрели на меня, как на знатока женщин. А у меня всё было плохо. Я знал только адрес Ирины, и отправил по нему десяток писем, но ответа не было. Наконец, под Новый Год, пришла весточка. Мол, если хочешь, приезжай на праздник. Мама в слёзы, батя против (им уже «добрые люди» нашептали, что Ирка на три года меня старше), но я стоял на своём. Тогда, для безопасности, со мной решили отправить старшую сеструху. Но мне было всё равно, я болел Иркой…


От Камышина до Саратова рукой подать, и вот нас уже встречают. Ирка такая взрослая, деловитая – не узнать. Я, хоть и пацан-пацаном, но сразу почувствовал, что у неё всё прошло. Потащила нас с сестрой встречать Новый Год в свою компанию, где мы совершенно растерялись. Люди не наши, не камышинские. Другие интересы, абсолютно иная жизнь. Баксы, видики, сони-шарпы-панасы, шмотки, кооперативы – да мы и слов таких не знали, как деревенские себя ощущали. Я понял, что всё это было ошибкой, не пара я ей. Даже в парке, на следующий день, когда гуляли, и она меня утащила в заснеженные кусты, стала целовать – я ничего того, старого, не почувствовал. Пресно, и без первой нежности, хотя и по-прежнему вкусно, но… Зачем ей я, зачем она мне? С тем и расстались. Я изредка писал ей, она вообще не утруждала себя знаками внимания. А вскоре и я перестал…



Прошло два года… Отец всю жизнь отработал водителем грузовика, с детства приучив меня к рулю и ремонту техники, так что окончив 10 класс, я решил поступать в Московский Автодорожный. Оценки в аттестате были так себе, но я надеялся на спорт. Не помогло, провалился. Батя у меня суров, но справедлив:


- Хер я тебя кормить теперь буду, – заявил он. – Хочешь жрать, иди работай.


И я устроился в таксопарк, автослесарем. В принципе, ничего работка была. Руки мне отец в правильное место вставил, я не халявил, без проблем ходил в любые смены, так что быстро набрал «свою» базу водил, которые платили сверх выработки за быстрый ремонт убитых Волг. Были месяцы, когда больше отца денег в семью приносил…


И вот, однажды, сижу я в яме под машиной во время вечерней смены, как вдруг в цех заваливает какая-то делегация. Что-то там шумят, светят, все бегают - ничего не пойму. Выглядываю из своего зиндана, смотрю – а там кино снимают про наш цех. Мне вылезать не с руки, только что-то тянет. Смотрю, а там Ирка бочком изогнулась, подъёмники фотографирует. Я пулей выскочил, машу ей рукой, она ко мне.


- Привет! – говорит. – А ты чего здесь?

- Работаю, - отвечаю. – Можешь и меня в репортаже снять!

- Спрячься лучше сейчас, чумазик, всё испортишь, - рассмеялась она. - Что вечером делаешь?

- Я до 12 ночи здесь, потом домой, отсыпаться.

- Ладно, я часам к 10 подгребу, поболтаем…


И правда, пришла под вечер, я уже и не надеялся. Посидели в каптёрке, чайку попили.


- Чего ты у нас то забыла? – спрашиваю.

- Да я тут, в Камышине, типа фотокорреспондента штатного. Уже полгода как…



И снова я погиб… Бросил, да и забыл без сожаленья всех своих нынешних девушек, вновь переклинило меня на Ирку. А та ведь всё понимала – специально меня «на поводке» держала, воспитывала. Но это я так теперь думаю…


Там же, в каптёрке, у нас всё и случилось, на полутора-спальном скрипучем диване. Оба засиделись за разговорами, но мне утром, в 6 утра, смену сдавать, ей на работу в семь подниматься. Времени поспать совсем мало, пофигу уже было, разделись прямо при друг-друге, нырнули под байковое одеяло, благо мама меня чистыми простынями исправно снабжала. Она ко мне жаркой попой в импортных кружевных трусах повернулась и засопела, типа спит. А у меня весь сон как рукой сняло. Я её голую спинку глажу, да бормочу чего-то. Она вдруг резко повернулась, да как накинулась на меня… до утра так и не поспали, не могли насытиться. Господи, наконец-то!


Сняли квартиру, начали жить вместе. Я летал от счастья. Как словами передать то ощущение мира, когда влюблён? Я улыбался прохожим на улицах, радовался поющим по утрам птичкам, часами слушал гудки судов на Волге, дарил цветы маме, дурачился вовсю, как ребёнок. Всё это моя Ирка… Познакомил её со своими родителями, с д.Женей. Мама не приняла Ирку наотрез, а отец сказал :


- Сынок! Всё, что я хотел вложить в тебя, я выполнил. Дальше сам, башка у тебя неплохо у самого варит, вроде. Девка красивая, с этой стороны мне твой выбор нравится!


Дядя Женя тоже отметился:


- Не твоя судьба, на мой взгляд! Чокнутая она какая-то, будто околдовала тебя. Но пойдёт… на первое время… Главное, чтобы у тебя в душе был мир!


Через пару месяцев она заявила, что хочет уехать в Питер, я не мог отказать. Заняв деньги у моего отца, и друзей, мы ринулись в неизвестность.

 

В Питере поначалу всё было отлично. Сняли квартиру, оба быстро нашли себе работу – она фотокорром в большом издательстве, а я пристроился в хороший импортный автосервис. Нашёл зальчик рядом с домом, начал тхэквондо осваивать, ноги набивать. Так прожили где-то полгода. Потом у Ирки на работе начались проблемы. Стала возвращаться порой вечерами поздно, выпившая, угрюмая. Раз-второй, на третий вообще вдрибодан пьяная припёрлась. Раздел её, положил на кровать, она полночи что-то бормотала, вскрикивала, спать мне не давала. Утром я, после пробежки, приготовил ей яичницу, кофе, принёс всё это в постель, разбудил.


- Так, колись! – говорю ей. – Что там за фигня у тебя происходит? Что за пьяные посиделки с подругами постоянные? Мне это надоедать уже конкретно начинает.

- Не, малыш, всё в порядке, - отвечает. – Так, мелкие неурядицы.

- Я просил не называть меня малышом!

- Ну прости, прости… голова болит просто.

- Ты ночью тут истерику закатывала, кого-то старым козлом обзывала. У нас с тобой всего один такой знакомый есть – это шеф издательства твоего, правильно? Он что, домогается тебя?

- Нет, ты не так всё понимаешь. Просто он, как бы это сказать… препятствует моему росту. И в другое место меня не отпускает, контракт так составлен.

- Слушай, я в ваших контрактах ни бельмеса, но в жизни немного понимаю. Если начальник заставляет спать с ним ради карьеры, то в жопу такую работу. Всех остальных он уже оприходовал? Со мной такой номер не пройдёт. Передай этому козлу, что я его яйца ему в глотку кулаком вобью, если что.

- Ты у меня крутой, я знаю. Но там тоже люди непростые – охрана, все с оружием. Не лезь на рожон, не надо, я сама.

- Ладно, Ирунчик, я тебе верю. Но знай, что я всегда рядом, и никому тебя не отдам. И похрену мне их оружие…

- Я знаю… обними меня…


Но ничего не прекратилось. Ирка из рук выбивалась, снимала кучу репортажей, пахала и днём и ночью, но «заслужила» лишь отсутствие новогодней премии на фоне остальных. Это её добило. Сбежала с корпоратива домой, притащила бутылку коньяка.


- Илюш, милый, выпей со мной, а?

- Блин, ты же знаешь, что я не люблю, ещё и тренировка утром. Ну ладно, наливай, – посмотрел я в её заплаканные глаза. – Тем более, что у меня тоже есть плохие новости.

- Я ухожу с работы, - заявила Ирка. – Достало всё. Денег мне за последние два месяца не заплатят, устроиться в другое место в Питере тоже не дадут. Ну и пофиг! Полно других городов.

- Правильно, - поддержал я её. – Тем более, что меня рядом не будет.

- Как это?

- В армию надо идти. Отцу сегодня звонил, он говорит, что уже третья повестка пришла. Весной пойду, мне ещё надо успеть права водительские получить.

- Так позвони Евгений Степанычу, он отмажет!


… В то время в Камышине уже вовсю бушевали 90-ые. Дядя Женя быстро свалил из института и открыл юридическую фирму. Контора существовала, естественно, только для прикрытия, на деле он вовсю занимался бизнесом, тем более, что с его широкими знакомствами, от бывших партийных бонзов до главарей зарождавшихся банд, это было не трудно. Из своих спортсменов сколотил небольшой отряд для защиты интересов. Меня тоже звал, но я был с Иркой, как её бросишь…


- Ирунчик, я так не могу. Отец меня не поймёт, да и пацаны тоже. Я должен. Поехали домой, в Камышин, а? Или в Саратов езжай, к родне.

- Что я там делать буду? - заплакала она. – Опять в провинциальную газету? После Питера?

- Подождёшь меня из армии, потом поедем, куда захочешь. Хорошо? Я не хочу тебя здесь оставлять одну.

- Нет, Илюш, - решила она, проревевшись. – Я буду бороться. Поеду искать счастья в Москву.

- Ты серьёзно? Одна, без меня?

- А чем ты мне поможешь? У тебя своя жизнь, у меня своя.

- Ир, ты думаешь, что говоришь? – взбесился я. – Я всё бросил, поехал в Питер ради тебя, а ты мне такое предъявляешь? Да я бы в Камышине с дядей Женей так поднялся, что ты бы сейчас в золоте купалась!

- Вот в том то и дело, что с «дядей Женей»! Сам-то ты что? Автослесарь? Ты хоть собираешься дальше учиться или так и будешь гайки крутить у азеров в сервисе?

- Ну, блин, - я задыхался от гнева, - ну ты даёшь! А у меня было время? Ты меня практически со школы забрала, увезла. Что мне было делать, отказаться? Я же весь в тебе, дура! Я для тебя на всё готов!

- Ты ничего не понимаешь, я не могу одна всё вытянуть!

- Что вытянуть, Ир? Нашу типа «семью»? Да ты даже намёков мне не даёшь, все разговоры на когда-то потом откладываешь! Что я должен сделать? ЧТО!!! Я готов на тебе женится, мне никого другого не надо, но ты же сама всё блокируешь. Что тебе надо, я не понимаю?

- Я сама не знаю пока. Прости, малыш…

- Опять «малыш»! Да пошла ты! Деньги оставляю, мне ничего не надо.


Я быстро собирал рюкзак, Ирка рыдала в зале. Хлопнув дверью, я рванул на вокзал и купил билет на ближайший поезд, который отходил через полтора часа.



Новый год встретил с родителями. Они сразу всё поняли, с расспросами не приставали. В Питер, на работу, позвонил, сказал, что семейные обстоятельства вынудили неожиданно уехать. На удивление, начальник сервиса отнёсся с пониманием, даже деньги переводом отправил за отработанное время. Спасибо, не забуду!

 

Смысла искать новую работу не было, поэтому тупо ходил в зал, тренировал молодых пацанов, мал-мало денежку за это получал. Ирка не звонила, а я понятия не имел, где она сейчас. Дядя Женя предлагал мне денег на бизнес, участки работы, но я твёрдо решил идти в армию, поэтому отказывался. С первым призывом и ушёл.


Но он и тут подсуетился, договорился, чтобы призвали меня в часть под Саратовом, всего 120км от дома по трассе. Часть как часть, служба как служба. Попал как раз в разгар дедовщины. С первого же подхода «дедов» ко мне, положил двоих на глазах у всей казармы. Неделю меня не трогали, но как-то вечером подловили впятером, свалили черенками от лопат, потом запинали сапогами. Хорошо так вломили – сломали два ребра, копчик и челюсть. Фиг бы с ними, рёбрами, но копчик не давал спать, а челюсть стянули металлическими скобами, так что две недели питался из трубочки, через выбитые два зуба. Но я на "дедов" зла не держал: понятно, что им нужно было восстановить свой потерянный авторитет, который я «уронил» при первой стычке. Я никого не сдал, поэтому, после выхода из санчасти, меня уже никто не трогал, хотя молодёжь моего призыва летала под «дедами» по первому свистку. Да и в казарму то я приходил только ночевать, потому как, опять же, благодаря стараниям д.Жени, меня взяли водителем к зам.командира части. Тот был хорошим мужиком, любил выпить и повеселиться. Частенько мы с ним ездили в Саратов, где он загуливал, а мне позволял, оставляя машину, переодеваться в гражданку и шляться по городу. Я до того обнаглел, что однажды, оставив подполковника гулять в компании до утра, рванул на служебной «волге» к родителям, в Камышин. Если бы меня ВАИ поймала, то точно бы на «губу» прилип на пару недель, но всё обошлось. Приехал в 2 часа ночи, разбудил, побыл до 8 утра и поехал обратно. Они то мне и рассказали, что Ирка вернулась. Приходила неделю назад к ним, интересовалась моим местонахождением.


Мне было понятно, где её искать - она неоднократно рассказывала про своё любимое кафе в Саратове, на набережной. Туда я и направился во время очередной «командировки» шефа. И мой шар точнёхонько закатился в лузу…


Прошёл уже год с того времени, как мы расстались. Господи, она стала ещё краше. Я смотрел на неё со стороны, пока она болтала с какой-то своей подружкой за барной стойкой. Ирка похудела, но налилась какой-то мягкой женской красотой. Грудь, бока и попа стали более женственными, округлыми, манящими, а лицо наоборот – заострилось. Щёки немного впали, на них появился нездоровый румянец, но новая короткая стрижка открывала уши и длинную шею, на которые теперь падал взгляд. Твою мать, я не мог отвести от неё глаз… Сколько ей тогда было, 22?


Первой на меня обратила внимание подружка. Показала пальцем, Ирка повернулась. Узнала, улыбнулась. Указала мне место рядом с собой, я отрицательно помотал головой, безмолвно говоря, мол, лучше ты ко мне. И она пришла, пошатываясь, поскольку была безбожно пьяна. Я заказал ей мартини, себе коньяка. Сидели, молча пили, глядя в глаза и держа друг друга за руки. Говорить о чём-либо не было смысла, главное, что я снова был счастлив. Она быстро догналась и уснула у меня на плече. Я аккуратно вынес её на руках из бара, взял такси и отвёз домой. Прямо вот так, спящую, и принёс. Мать (отца у неё не было) открыла дверь, удивлённо посмотрела на меня, потом спросила:


- Я так понимаю, что Вы Илья? Я про Вас много слышала.

- Да, это я. Здравствуйте, Марья Михайловна. Ира мне тоже о Вас рассказывала.

- Проходите туда, в комнату. Подержите её пока. Я вам вместе постелю, не против? Не торопитесь? Можем поговорить?

- Конечно! – ответил я, глядя, как мама укрывает мою бедную девочку одеялом.


Часа три проболтали с мамой на кухне, потом и меня срубило. Домашнее варенье, чай, мёд - всё было очень душевно. Я сладко уснул, чувствуя рядом неровное Иришкино дыханье.


Зная, что шеф раньше 11-ти не очухается, я попросил маму разбудить меня в 9 утра. Но, прекрасно выспавшись, я открыл глаза в 8, и не обнаружил рядом с собой моей невесты. Та уже шебуршала на кухне.


- Привет, мой герой! – привычно, как в старые времена, сказала она, шлёпая на сковородку котлеты. – Спасибо, что спас меня вчера. Тоска зелёная тут, только и остаётся, что напиваться каждый день. Как ты?

- Да что я-то? Служу.

- Блатная служба, раз отпускают. Или у тебя увольнительная?


Я ей вкратце рассказал о своих возможностях, та загорелась.


- О, придумала! Давай я квартиру сниму, будешь у меня ночевать! Что ты, как бомж, в машине спишь?

- Ирунчик, у меня денег сейчас минимум, какая квартира? Издеваешься?

- Чёрт, ты задрал, Илюха! Я сниму, понял? За свои деньги, не парься!

- Я так не могу, лучше в машине спать буду.

- Ладно, давай считать, что ты берёшь в долг у моей мамы. Ей же ты отдашь, по-любому?

- Конечно! – после раздумий, ответил я. - Так пойдёт. На дембель выйду, всё верну. В долларах.



Так всё снова и закрутилось. Мы обзавелись чудесной маленькой квартиркой на набережной, где любили друг друга во время редких встреч. Вскоре шеф стал мне доверять скрытные дела, связанные, в основном, с воровством из части, так что даже деньги какие-то стали появляться, и оплату квартиры я взял на себя. Про свою неудачу в Москве Ирка не рассказывала, да мне это и неинтересно было. Главное, что она снова со мной спала.


Пришёл дембель. Связи с частью я не потерял, так что неплохо зарабатывал на прежних знакомствах. Подполковник взял меня компаньоном, бизнес процветал, и я был в «шоколаде». Соляра, тушёнка, картошка, рис, морковка – какие только операции мы не проворачивали! К тому времени перестройка всё смешала, родителей вышвырнули на пенсию за ненужностью, и я кормил всех. Такое уж время было - кто-то зевал, а кто-то успевал хапнуть.

 

Но вдруг Иришка объявила, что поедет в Братск.


- Это что такое? Где? Зачем?

- Мне нужен новый старт, Илюш! Там пост зам.глав.реда, спонсирует это издательство Братский алюминиевый завод, крутые мужики, оттуда я поднимусь снова.

- Блин, ну что тебе не хватает? Деньги у нас есть, ты занимаешься в газете любимой работой, родители наши обеспечены. Зачем что-то менять?

- Я недовольна своей карьерой.

- Опять ядрён-чехонь! На те же грабли? Давай лучше поженимся, родишь ребёнка, и все проблемы! Начнёшь нянчиться, успокоишься, всё пройдёт!


Ирка не хотела рожать, мол, она пока не готова. Это очень бесило родителей с обоих сторон (её мама меня уже обожала), но Ирка была непреклонна.


- Не позволю запереть себя в клетке! – таков был её ответ.


Спорить с ней было себе дороже, вновь потерять её я был не готов. Собрались уезжать. Как смог, объяснил своё решение отцу, тот только головой покачал. Подполковника «замкнул» на д.Женю, родителям с обеих сторон денег оставил на первое время. Поехали…


Опять, всё то же самое. Сняли квартиру в новом городе. Ирка устроилась по одобренному предварительно резюме, у меня пока не склеивалось. Хорошо, что хоть зальчик неплохой нашёл, днями, в перерывах между поисками работы, ходил туда по грушам стучать. Примерно через неделю решили развеяться, сходить на местную центровую дискотеку. Заявились, сняли столик с шампанским, сидим, отдыхаем. Ничего так, вполне прилично – какая-то местная группа играет, народ танцует, Ирка моя тоже пустилась в пляс. Как вдруг начался какой-то замес в другом конце зала. Шум постепенно перемещается на танцплощадку, туда вываливается толпа каких-то отморозков и начинает лупить всех находящихся там парней. Ирка моя прижалась к сцене, растерянно оглядывается. Я, конечно, сразу к ней, по пути машу руками-ногами, пробивая путь, хватаю Ирку и пытаюсь скрыться за баром. За мной бросаются несколько этих отморозков, я их всех кладу. Убежали через кухню, поймали такси и уехали домой…


Прошло два дня. Утром, выскакивая из подъезда на пробежку, вижу двух парней, выходящих из джипа мне навстречу. Я, конечно, напрягся внутри, но вида не подаю.


- Подожди, пацан! – говорит качок- здоровяк (я его сразу про себя «Крепышом» назвал»). – Поговорить надо.

- Что случилось, парни? – спрашиваю я, пританцовывая на случай драки.

- Больно ты хорошо ногами машешь, - говорит второй («Сморчок», по моей классификации). – Кто таков, откуда?

- Приезжий, с Волги - отвечаю. – Есть ещё вопросы?

- Да ты погоди, не быкуй сразу, - прогудел Крепыш. – Мы познакомиться. Кто по жизни?

- Сам по себе, - отвечаю. – В ваши дела не лезу, своих не имею.

- Слышь, приезжий! – говорит Сморчок. – Разговор есть. Баба красивая у тебя, сам бы за такую перо принял, так что без претензий за пацанов наших побитых. Твой махач в клубе понравился, давай к нам в бригаду?

- Бабу мою не упоминай больше словом, в землю зарою!

- Ша, пацаны! – скомандовал Крепыш. – Нашли из-за чего кусаться! Короче, наш старший с тобой потолковать хочет по поводу работы? Поедешь?

- Поеду, почему нет? Переоденусь только.

- Да и так сойдёт, прыгай в тачку. Все свои, спортсмены.


Так я и стал работать на Марка Ковылина, по кличке «Мрак». Бывший военный, мастер спорта по боксу, он держал Центральный район Братска, где его основным активом был рынок. Масштаб помельче, чем у д.Жени, но мне надо было просто пересидеть год-два, потом мы с Иркой надеялись в Москву перебраться. Сначала я «прицепом» за Крепышом ходил, потом мне отдали на откуп вещевой отдел. Бизнес был простой – собирай дань за долю малую, да давай бабки челнокам «в рост», контролируя, чтобы не бегали от долгов. Нерадивых слегка пугал, пару раз десяток подзатыльников отвесить пришлось. Клиентов было много, да ещё с каждым днём прибывали. Денег поднимал хорошо. Вскоре мне Мрак подогнал машину: белый Опель на коже, супер-тачка! Ох, и зажигал же я на нём! Ирку катал по всем красивым загородным местам, сам наслаждался. Как-то мы с ней тогда особо близки были, душа в душу жили (потом-то я понял, почему). Родители далеко, никто не мешает, оба независимы по доходам.

 

Прошёл год. Ирка где-то раз в месяц в Москву моталась, в командировки, всё у неё получалось, её ценили, перспектива хорошая вырисовывалась. И вот, как-то раз везу её домой из аэропорта: счастлив, доволен, рассказываю последние новости. Ирка молчит.

- Ты устала, Ирунчик? Что-то вообще без настроения сегодня…

- Я беременна, Илья! – через силу выдавила она из себя.


Я по тормозам, чуть столб придорожный не снёс.


- Ух ты! – говорю. – Прекрасная новость, я рад. Что же ты такая грустная тогда? Пойдём в ресторан, отметим. Или дома посидим, а? На природу уже холодно ехать, да и тебе нельзя… наверное…

- Нет, Илюш, не будем мы отмечать.

- В смысле? Ты рожать не хочешь?

- Почему не хочу? Наоборот. Я и хочу, и рожу. Только не знаю, как с тобой дальше быть.

- Ир, что за бред ты несёшь? Токсикоз что-ль действует?

- Это не твой ребёнок, Илья…

- Как не мой? – внутри всё похолодело. – В смысле, не мой? А чей?

- Это уже неважно.

- Ир, ты с дуба рухнула? Что это всё значит?

- Это значит, милый мой Илюшка, что я забеременела от другого, - со вздохом произнесла она. - От тебя не смогла.

- Как не смогла? Что за бред?

- Вот так и не смогла. Я по приезду в Братск перестала таблетки пить, думала и впрямь ребёнка завести, пока время есть. Ты хорошо всё делал, с этой стороны у меня претензий нет. Но вот забеременеть от тебя не получалось. Тогда я решила проверить, кто из нас бесплоден. Переспала с незнакомым мужиком в московской гостинице и залетела с первого раза. Вот… теперь ты всё знаешь…

- Ну ты и дура! – меня всего трясло от бешенства. – Твою ж мать, ты что, не могла мне сказать, что не получается? Есть же, мать их, больницы там, доктора, сходили бы вместе, проверились! Но зачем же ты так со мной то, а? Эксперимент она, видите ли, провела, овца! И что теперь?

- Да не знаю я, не знаю, не знаю! - зарыдала Ирка. – Прости меня. Я одна во всём виновата, ты не причём.

- Простить? Зашибись вариант…


Жутко хотелось напиться и оттаскать эту драную козу за волосы. В жизни на женщину руку не поднимал, но, похоже, пора было начинать. Чтобы не дать волю рукам, я выскочил из машины и быстро заходил вокруг.


Прямо сейчас, тут, всё летело в тартарары. Что она делает, зачем? Кто я для неё, если она так легко может принимать такие решения без меня? Зачем мне это надо? Как я родителям объясню наличие чужого ребёнка? Почему я вдруг бесплоден? Возвращаться теперь в Камышин? Голова раскалывалась от мыслей.


- Так, всё! Стоп! – сказал я, сев обратно за руль. – Едем домой, чего на трассе отношения выяснять? Вечером разберёмся. У меня ещё дела есть.

- Хорошо, - всхлипнула Ирка. – Едем домой. Только не бей, пожалуйста. Я вижу, что ты хочешь мне вмазать.

- Да пошла ты… бить тебя ещё, дуру такую…

- Знаешь? – вдруг сказала она, хлюпая носом, после долгого молчания. – Я тут поймала себя на мысли, что вообще не знаю, чем ты живёшь. О чём думаешь? Чем занимаешься на работе? Куда-то по ночам уезжаешь, с кем-то дерёшься, мне ничего не объясняешь.

- Не гони пургу, Ир! Всё ты знаешь.

- Нет, не знаю. Только то, что ты мне говорил. «Мрак» какой-то ваш, ты на него работаешь, рынок контролируешь. Это только слова, я за ними ничего не вижу. Ты бандит, Илья?

- Сейчас вся страна делится на бандитов и терпил. Только и бандиты разные бывают. В криминал я не лезу. Людей бью только когда они долги не отдают по-хорошему. Но с ними иначе нельзя, они слабину сразу чувствуют.

- Значит, бьёшь людей… тебе всегда нравилось быть сильным.

- Хватит бред нести! Другой работы тут нет. Не гайки же снова крутить?

- Да как по мне, так лучше гайки.


Я промолчал.


- Вот мне, как журналисту, интересно даже, как ты это делаешь? Человек говорит, что у него денег нет, а ты ему раз! Сразу в торец, да? Не вникнув, не выслушав…

- Интересно? Ладно, хорошо! – я притормозил и резко развернулся через сплошную.

- Эй, ты чего? Куда? – испугалась Ирка.

- Хотела посмотреть? Сейчас увидишь!

- Ты серьёзно?

- Абсолютно! Посетим одного должничка. Ты меня сегодня порадовала, так я тебе тоже подарок сделаю!


Ирка резко побледнела и замолчала.

 

Ехал я к Тамаре, одной из челночниц. Та брала у Мрака 50 000 долларов два месяца назад, но вот уже три дня на рынке не появлялась, хотя срок возврата с процентами прошёл. Вообще-то, это была не моя подопечная, она под Крепышом сидела, но тот два дня назад кувыркнулся на новом джипе через голову, не рассчитав возможности неизвестной ему машины, и лежал сейчас в больничке, весь обмотанный бинтами, как мумия, так что Мрак приказал мне съездить к ней на квартиру, посмотреть чего там и как.

Минут через пять подъехали по адресу, который мне Мрак дал. Обычная пятиэтажка, обшарпанный подъезд. Я вышел из машины, открыл дверь с Иркиной стороны.


- Выходи, - говорю.

- Илюш, не надо сейчас, а! Я прошу. Ты в таком состоянии…

- Ты сама хотела меня узнать поближе, вот и давай. Не зли меня ещё больше.

- Хорошо, хорошо, я выхожу. Только ты успокойся, я очень тебя прошу.

- Двадцать восьмая квартира, - процедил я в ответ, пропустив её вперёд.


Подошли к двери. Хорошая такая, толстого металла, с ходу не прошибёшь.


- Звони! – приказал я Ирке.

- Я? Почему я?

- Потому что мне не откроют, не тупи. Звони. Скажи, что новая соседка сверху, соль попросить пришла. Или лук. Похрену что просить, звони.


Ирка дзынькнула дрожащей рукой. Но врать не понадобилось, замок щёлкнул и дверь начала открываться. Легонько оттолкнув Ирку, я рванул дверь на себя и заскочил в квартиру, оказавшись лицом к лицу с толстым лысым мужиком, по всей видимости, мужем Тамары. Он только рот от удивления успел разинуть. Я двинул ему коленом по яйцам, отчего муженёк, охнув, тут же сполз по стеночке, скуля. Затащив Ирку за руку в квартиру, я захлопнул дверь и пошёл по коридору дальше.


- Кто там, Гоша? – послышался визгливый голос хозяйки из зала. – Что за шум?


Голос я узнал, это точно была Тамара. Она сидела на диване и гладила бельё. Я быстро, пока не поднялся визг, сделал три шага, опрокинул ногой гладильную доску и припёр ею челночницу к спинке дивана, заткнув ей рот ладонью:


- Не вздумай орать, карга старая! Язык вырву! Поняла? Знаешь, от кого я?


Тамара испуганно закивала головой. Я убрал ладонь.


- Бабки где? Кинуть нас решила?

- Нет, нет! Никого я не кидала, - быстро забормотала она. – Так случилось. Меня обокрали на рынке, выручку увели.

- Не трынди, коза! Если обокрали, почему нашим не сказала?

- Я.. я… хотела, - захрипела Тамара.


Я немного ослабил давление доски.


- Я хотела сказать, но не успела. Ребёнок заболел, маленький.

- Ребёнок? – переспросил я. – Ты чего меня лечишь? Какой, нахрен, у тебя ребёнок?

- Он не... – начала было объяснять она, но внезапно раздался визг Ирки.


Обернувшись, в дверях гостиной я увидел мужа челночницы. Тот оказался не робкого десятка и держал в каждой руке по большому кухонному ножу. Чёрт, надо было ему в голову бить, быстро он оклемался.


- Вон! – заорал он от страха фальцетом. – Вон из моего дома!

- Тише, дядя! – как можно спокойней отвечаю ему я. – Не шали. Мы сейчас пару вопросов по работе выясним, и я уйду. Присядь, остынь.


Но, на свою беду, Гоша явно пересмотрел фильмов про индейцев. Вообразив себя Чингачгуком, он метнул в меня один нож, лишь чудом не попав в свою же супругу. Мать твою за ногу! Второго шанса я ему давать не хотел. Швырнув в его направлении кучу глаженного белья, лежащего стопкой на диване, я через кувырок подкатился к нему и от души снова зарядил кулаком в пах. Тут же, вскочив на ноги, добавил коленом в нос. Раздался хруст, и мужик кулём рухнул на пол. Обернувшись, я увидел вжавшуюся в угол Ирку с белым, как простыня, лицом и открытым от ужаса ртом. Засмотревшись на неё, я чуть было не пропустил атаку Тамары. Та молча, вращая безумными глазами, уже сделала шаг от дивана и довольно метко запустила в меня утюгом. В другой руке она держала злополучный нож. От утюга я увернуться уже не успел, только инстинктивно чуть дёрнул головой, и тот впечатался мне железным краем прямо под глаз. В голове помутнело. Если бы попало в челюсть, то я бы точно нокдаун схватил, сила броска была хорошая. Яростно взревев, я прыгнул, и со всей дури заехал ногой Тамаре по голове. От удара её понесло в сторону Ирки, где она и упала, сбив по пути телевизор со стоявшими на нём какими-то вазами. Телевизор с грохотом лопнул, засыпав всю комнату осколками стекла. Время остановилось. В наступившей тишине я услышал какие-то странные звуки из-за закрытой в смежную комнату двери. Не обращая внимание на беззвучно, как рыба, разевающую рот Ирку, я направился туда. Там, в дальнем углу, стояла детская кроватка. Держась за поручни, в ней мычал, пуская слюни, ребёнок с какой-то огромной, непропорциональной головой. Матерь Божья, подумал я с ужасом, - это же гидроцефал. Вот это натворил я делов…


Силы меня покинули. Пошатываясь, на ватных ногах, я вышел из комнаты и, не поднимая глаз на Ирку, сказал:


- Там ребёнок, займись им.

- Ты… ты… ты чудовище! - прошептала Ирка. – Ты же их всех убил…

- Мужика точно нет, у него болевой шок просто. Я ему нос сломал, скоро очухается, – зачем-то комментировал я всё случившееся.


Подойдя к лежащей у батареи Тамаре, я нащупал бьющуюся жилку на шее.


- Эта тоже жива, просто без сознания, - с облегчением пробубнил я себе под нос. – Повезло ей… да и мне тоже…


Внезапно стало ясно, что делать дальше. Это был пик моей «карьеры» у Мрака, больше заниматься этим я не хотел.


- Ира, возьми себя в руки и посмотри, что там с ребёнком. Потом звони в скорую и в милицию. Я буду дома. Всё, прощай!

 

Добравшись до квартиры, я кое-как заделал лейкопластырем рассечённую утюгом щёку, сменил окровавленную рубашку, собрал сумку, сложил все ключи, деньги и ненужные мне документы на кухонный стол, вышел на улицу, сел у подъезда на лавочке и стал ждать. Менты приехали только часа через полтора. Долго же они собирались – за это время можно было трижды из города убежать! В свете фар подъехавшего «бобика» я встал и поднял руки, обозначая добровольную сдачу.


Всё прошло довольно оперативно, через три месяца уже был назначен суд. Да и чего там было расследовать? Ментам лишний геморрой тоже ни к чему. Я всё взял на себя, естественно. На всякий случай, передал Мраку через адвоката, чтобы Ирку не трогали, а то я, мол, могу нечаянно на допросе про пару случаев рассказать, но она и так, ещё до окончания следствия, в Москву уехала. Отец на суд приезжал. Постарел резко. Сидел весь процесс каменным истуканом, смотрел на меня: видимо, силился понять, кого же он воспитал – зверя или человека? Лишь во время приговора несколько слёз скатились по щеке. Эх, батя, батя… Кто же знал, что так оно выйдет? Прости, если сможешь…


Дали мне за разбой и нанесение телесных повреждений средней тяжести два года «строгача». Как-то даже мягко, я более сурового приговора ждал. Может, Мрак с адвокатом расстарались, кто его знает? Мне было всё равно, сколько сидеть.


Мрак, надо отдать ему должное, «грел» хорошо, поэтому на зоне я чувствовал себя спокойно. За время нашей «семейной» жизни Ирка приучила меня к книгам, так что читал теперь запоем. Крепыш два раза навещал. После аварии всё его лицо было испещрено мелкими шрамами, а огромная лысая башка была наискосок располовинена багровым рубцом. Прямо терминатор какой-то! Представляю, какой ужас он наводил на своих подопечных в гневе. Однажды мама с сеструхой приехали. Передали весточку от д.Жени и залили слезами весь пол в комнате свиданий. Отец не появлялся, да я его и не ждал, надеясь всё объяснить по выходу из зоны.

 

Отбыл уже больше двух третей срока, как вдруг, в один из дней, меня вызывают, и конвойный ведёт в комнату свиданий. Кого ещё Бог принёс, думаю? Вроде, Крепыш недавно был, а навещать меня особо некому больше…


- У тебя час! – сказал конвойный, запирая за мной дверь «свиданки». Я поднял глаза. В уголочке, за столиком, съёжившись, сидела Ирка.

- Здравствуй, Илья! – хрипло произнесла она.


Я, растерявшись, молча стоял посреди комнаты. Уж кого не ожидал увидеть, так это её.


- Прости, - продолжила она, прокашлявшись. – Простыла немного, пока ехала. Я не знала, захочешь ли ты меня видеть, поэтому вот так явилась, без приглашения…


Надо было что-то говорить…


- Как ты меня нашла?

- Да просто, на самом деле. Приехала к Евгению Степанычу, спросила где ты, как встретиться можно? Он что-то долго думал, потом хохотнул, сказал: «Вот Илюха обалдеет!» и всё организовал.

- Мда, узнаю дядю Женю. Как мама?

- Ничего, спасибо. Скучает по тебе. Меня чуть ли не матом кроет, что довела тебя до тюрьмы.

- Привет ей большой.

- Передам.

- Как прошло?… там, у тебя…

- А! – догадалась Ирка. – Девочка родилась, Настей назвала. Красивая. И знаешь, что самое интересное?

- Ну?

- На тебя похожа. С каждым днём всё больше.

- Это как?

- Не знаю, вот так. Либо я очень сильно о тебе думала, либо ошиблась, и это твой ребёнок.

- Ну ты даёшь! – выдохнул я, покачнувшись и еле устояв на ногах. Меня будто штакетиной огрели.

- Тихо, тихо! – бросилась ко мне Ирка, подхватила и усадила рядом с собой.

- Тебя здесь бьют? – вдруг спросила она.

- Чего? – не понял я. – Кто бьёт? С чего ты решила?

- Ну как, зона же, уголовники всякие. По телевизору ужасов насмотришься…

- Да брось ты ерунду пороть! Телевизор… Тут порядка больше, чем в армии. Смотря, как себя ведёшь, конечно… А где Настя сейчас?

- Мама в Москву приехала, сидит с ней. Вот, фотки тебе привезла показать. Правда мало, не знала, захочешь ли ты смотреть.


Тут меня вновь огрели штакетиной. Я вскочил и быстро заходил по комнате кругами, еле сдерживая слёзы. С фотографии на меня смотрела моя мама в детстве. Ох, Ирка, чтоб тебе провалиться на ровном месте! Явилась – не запылилась, и всё вновь кувырком! Что же за судьба то у меня такая незадачливая? И самое большое в жизни счастье, и все мои беды – всего-то из-за одной только полоумной бабы…


Расходившись, я немного успокоился. Всё это время Ирка испуганно и жалостливо смотрела на мои метания. Сев напротив, я взял её руки в свои.


- Так, всё! Проехали! Установление отцовства оставим на потом. Ты только больше не приезжай, не трави мне душу. Фотки Насти оставь. Расскажи-ка мне лучше, что там у тебя? Как Москва, работа?

- Всё хорошо, Илюш, по плану. Я добилась, чего хотела. Презентация вот, на прошлой неделе, прошла, фотографии свои выставляла. Через месяц в Испанию поеду, там тоже выставка будет. Так что, не волнуйся.

- Не волнуйся? – хмыкнул я. - Да даже и не думал. Уж у тебя-то всё должно было получится, я в твоих способностях уверен.

- Это да, один ты в меня и верил, я знаю… Илюш?

- А?

- А ты ко мне вернёшься? Когда выйдешь?

- Я не знаю, Ир, честно. Ты всю мою душу вынула, на куски порезала и обратно кучей свалила. Только-только всё заживать стало, как снова ты.

- Прости…

- Да чего уж теперь? Я подумаю, обещаю. Времени полно, мне ещё полгода сидеть.

- Там у Евгения Степаныча для тебя какое-то предложение по работе в Москве…

- Я знаю. Мать приезжала, передавала.

- Ужасно зашили, - грустно произнесла она, поглаживая мой шрам под глазом.

- Да уж, с хирургией в СИЗО проблемы.

- Ты стал какой-то чужой, незнакомый. Взрослый такой, весь как ёж, ощетинившийся. Почти ничего от того мальчишки не осталось… Поломала я тебе жизнь…

- У тебя грудь выросла! – почему-то сказал я.

- Ну конечно, Илюш, я же кормила. Ой, блин, что я за дура-то такая? Забыла совсем. Тебе же надо! – она подскочила и начала рыться в сумке. – Вот, я тут простынки принесла, давай постелю!

- Да отвали ты! – расхохотался я. – Пять минут осталось. Как-нибудь до конца срока протяну. Расскажи мне лучше ещё что-нибудь про Настю…

 

- Чего лыбишься во весь рот? Насытился по полной? – завистливо спросил конвойный, сопровождая меня в обратно в зону.


- Не, старшОй, тут другое. Дочь у меня родилась!


- Слышь, у тебя с башкой всё в порядке? Ты второй год на зоне чалишься, какая дочь? Когда успел?


- Сам не знаю, видимо, Бог помог. И вообще, всё у меня в жизни теперь будет ХА-РА-ШО!!!

 

Дык эта... нет в рассказе синьки то особо

 

Спасибо, закарпатский друг

 

Можно, к примеру, поиском пошуршать в этом самом Эпистолярии

 

Хорошо, уговорили чертяки

Подсоберу, выложу ссылками

 

Если по порядку написания, то как-то так:

Гроссбух

Тяжкая доля

Ночь и звёзды

Афёра

Льдина. Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Часть 10


Разговор в ночном клубе

Кристи

Измена. Часть 1
Часть 2


Маленькие люди

Схожу с ума

Детские сказки. Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5


О вреде греческого вина. Часть 1
Часть 2


Хороший день. Часть 1
Часть 2


Бросая курить. Часть 1
Часть 2


Эпизоды любви с элементами колдовства

Дядя Роберт

Политические сказки

Дьинээх саа

В боевых частях порядок

Царица Таусерт

Казнить нельзя помиловать

Яги Таро