i Изменения в Москве, ваше мнение. Том 3.

Прогулялся домой на обед. Со стороны понаблюдал за адовым движением в городе. Жалко людей - столько времени тратят зря.
Бордюринг-2020 во дворе заканчивается, положили новый асфальт уже, осталось плитку на дорожках довбивать. Так что на год воцарится тишина и покой. Полным ходом набережную Шевченко курочат. Такими темпами, думаю, еще месяц.
Погода шикарная! лепота...

 

Тоже прошелся сегодня по центру, погодка блеск, толпы чудаков стоят в пробках многочасовых, зачем не понятно! )))

 

Видимо, хотят засветло домой поспеть. Если в Ясенево, то уже в темноте доберутся, думаю.

 

Нельзя так над людтми глумиться , ясенево далеко не худший район, особенно если тебя везут а ты сзади кофеек попиваешь ))
Самому за руьем это по пробищам конечно ад))

 

Глумиться? Не думал даже. Я сам народ, и в Зюзино жил, и в Ясенево, и в Чертаново, и в Нагатино. И даже в Люберецком районе МО! И ото всюду сам за рулём ездил. Но это тогда, в той жизни. А в последнее время сие стало невозможно. И коли не смог приблизить работу к дому, пришлось дом приблизить к работе. Однако многие не соглашаются с моей философией.

 

Конечно жить рядом с работой это наиболее правильное решение! Но люди жадные и за мнимую экономию с лихвой платят временем стояния в пробках ))

 

Бриони только в цумах продаются, вот народ и мчит в цао)

 

С чего вдруг то?

 

Да не из-за этого?

 

С чего вдруг что именно?)

 

О бриони.

 

А, ну к слову , Потифар других не знает)

 

Я тебе не завидую, конечно.
Хозяина по таким пробищам возить это точно ад

 

Прогуливаюсь по ночной Москве. Погода всё ещё хорошая. Пробок нет. Никого нет. Лепота...

 

Алексей Поликовский
Архнадзор
23 ч. ·
МОСКВА НА УБОЙ
Я живу в исчезающем городе.

Нет, площадь Москвы не уменьшается, а, наоборот, увеличивается, количество домов становится все больше и больше, поезда метро в часы пик набиты по-прежнему, и все ещё сохраняются на картах исконно-московские названия улиц и переулков.

Но все равно город убывает на глазах, исчезает то неповторимое, знакомое с детства, неведомое чужакам и туристам тёплое и родное, что делало город не просто скоплением домов и собранием камней, а — Москвой.

Дело не в том, что некогда тихие переулки теперь забиты машинами.

И не в том, что исчезли телефонные будки и автоматы газированной воды, что старые кафе сменили названия и что подъезды обзавелись кодовыми замками, а дворы шлагбаумами.

Время так или иначе меняет город, и этого не избежать. Но есть разница между эволюцией и разрушением, между сохранением и умертвлением, между сбережением души города и ее убийством.

Москва пока ещё жива со всеми своими Покровками, Полянками, Ордынками и Солянками, ещё узнаваема в медленном течении своих бульваров и вращении бесконечного Кольца, ещё помнит саму себя в переулках между Тверской и Дмитровкой и улочках, падающих к Неглинке.

Город ещё звенит трамваями, которые тоскуют по брату своему троллейбусу, город ещё полон листвы, хотя уже давно исчезли старый яблоневый сад у Большого театра и старинные липы на Тверской.

Но раны, наносимые городу, ужасны. С кровью, с мясом, с кусками памяти выбивают и вырывают из тела города его старинные и старые исторические дома.

От сноса не спасает ни дата постройки, ни принадлежность к стилю, ни назначение здания.

Все идет под бульдозерный нож.

Жилой дом в Козихинском переулке, образец московского конструктивизма, снесли.

Дом композитора Танеева — снесли.

Кассовый павильон стадиона Лужники, полукруглый, в своих линиях такой московский — снесли.

На улице Чаплыгина снесли жилой дом начала девятнадцатого века, маленький, уютно-московский, с толстыми кирпичными стенами и нахлобученной, как шапка, крышей.

Жилые дома, своим добрым обликом и теплотой своих стен тихо молящие сохранить их, последние в Москве деревянные дома, старинные торговые лавки, изящная башенка над артезианской скважиной, доходные дома, дворянские особняки, школа, где училась Зоя Космодемьянская, выставочный зал ВХУТЕМАС на Мясницкой, изящный дом с эркерами на 1-ой Тверской Ямской, дом князя Волконского на Воздвиженке, дом графа Разумовского на Никитской, бывшая монастырская гостиница на Абельмановской, в псевдорусском стиле, но сама никакая не псевдо, а истинно московская во всем своём облике, с полукружиями над дверьми и наличниками над окнами — разве я смогу здесь их все перечислить?

Я и сотой части не назвал. Все они и ещё многие другие снесены, а лучше сказать — убиты.

Но не только сносят живую, тёплую, родную Москву, но ещё и издеваются над ней.

Не сейчас это началось, но сейчас продолжается. В 1997 поставили гигантского царя, едущего по сухопутной Москве на корабле — и с тех пор он так и стоит над осквернённой набережной памятником бреду в чьей-то голове.

А вслед за ним, стуча каменными ногами, с пустотой в каменных глазах, входят в Москву все новые.

Напротив белого, воздушного, готового невесомо взлететь с холма Дома Пашкова ставят мрачного иногороднего насильника и убийцу с крестом в руках — зачем он здесь?

На Садовом кольце появляется пятиметровый Калашников с автоматом, словно размышляющий, стрелять по москвичам или погодить — никогда он в Москве не жил и стоит посреди Москвы чужаком.

Идолы не украшают Москву, а являются знаками ее захвата и осквернения теми, кто ее не знает, не любит, не чувствует и не понимает.

У центральных площадей Москвы отнимают их воздух, их достоинство и простор, стесняя их торговыми павильонами и кокетливыми качелями.

Как противны эти дешевые в своей наигранной веселости павильоны рядом с поднятой дланью Юрия Долгорукова и задумчиво опущенной головой Пушкина.

Над Садовым кольцом, уродливый в своих грубых очертаниях, встал небоскрёб, который москвичи тут же прозвали «замок Саурона».

А рядом с Белорусским вокзалом, нависая над ним своей ещё недостроенной тушей, перекашивая своим весом старинную площадь, бросая тень на её извечное движение, поднимается новый громила.

Небо над Москвой, то счастливое и свободное небо над Воробьевыми горами, куда уходил взгляд, обретая освобождение и покой — издевательски проткнули гигантской башней.
Так она и стоит там, нелепая и неадекватная в своём размере, ничего общего не имеющая с лежащей внизу Москвой.
И нет больше там неба, двухсотметровая дура в клеточку осквернила московское небо.

Сейчас, когда я пишу этот текст, люди плачут над судьбой маленькой башни на Ходынской улице.
Когда-то в ней помещался водонапорный котёл.

Сказочная башенка, башенка-гном, осенённая деревьями, тихо стояла больше ста лет, а теперь её вдруг, в одночасье, признали самостроем.

Люди с умом и душой сделали бы в ней жилье для любителей двухэтажных квартир или библиотеку с круговым обходом уставленных книгами стен, или маленький музей.
Но варвары превратили её в гору битого кирпича.

Они снесли её даже не потому, что хотят заработать — а потому, что не знают и не понимают её ценности как части живого города. Так убийцы не понимают ценности человеческой жизни.

Каждый день по Москве стоит стон и крик: убивают! ломают! калечат! рушат! сносят!

Каждый день взволнованные ужасом, оскорбленные насилием над городом люди бросаются под экскаваторы, вступают в столкновения с охранниками, пишут в интернете: «Фашисты!», становятся у стен, чтобы своими телами защитить беззащитные и обреченные московские дома.

Но не помогают эти слёзы, эти крики, эти публичные рассказы о варварстве и насилии. Москву продолжают рушить и сносить, ту единственную, неповторимую, историческую, живую Москву, которой никогда больше не будет.

Москва, которую мы знали и любили, превращается в бездушный, вычищенный и вымороченный город инфернальных фонарей на бульварах, излучающих мертвенный свет, бесконечных пустых тротуаров, помпезных иллюминаций и разукрашенного китча, вроде пластиковых сакур и огромных аляповатых пасхальных яиц.

Между ярко освещённых бизнес-центров и кварталов элитного жилья тихо жмётся испуганная душа города.
Ещё немного — и она отлетит.

Уничтожить троллейбус в Москве мог только тот, кто никогда не ехал по вечернему городу в пустом салоне, смотря на горящие окна и медленно проплывающие улицы, где знаком каждый дом.
Последний троллейбус больше не поплывёт по Москве — варвары отправили его на свалку.

 

Вечное нытье тех, кто не признает того, что мир меняется, и пофиг, нравится это тебе или нет

 

Подробнее на РБК:
https://www.rbc.ru/society/01/10/2020/5f75bce29a79477ea2d0cb53?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop

Какие все-таки москвичи несознательные, им говорят - не ходи на работу, сиди дома, ковид бродит вокруг, а они всё равно прутся деньги зарабатывать...

 

Зажрались!

 

Ха-ха-ха.

 

я бы еще трамваи убрал

 

некоторые остальные голодают )))

 

Какой кошмар троллейбус убрали!!! Как жить теперь?
То что сносят памятники архитектуры - плохо, Петр 1 - плохо, ХХС - очень плохо, военторг - варварство.
Но засунь любого плакальщика в Москву 00х, 9хх, 80х. Он бы охренел за пол часа какой это стремный и неухоженный город, когда первый этнографический интерес пропал бы.

 

Зато можно было везде припарковаться!!!!!1111

 

Что троллейбусы не могли проехать)))

 

Половину народа бы убрал из города,снес бы все эти человейники дерьмовые,натыканные где вздумается.

 

А Вы из Москвы? Помните какой был город в те годы?

 

Да.

 

Так чем же плох?