Северный поток 2. Будет ли достроен? Голосуем.

Не до мелочей - сгодится и Носов как автор Чиполлино, и Радари как автор Незнайки, и статья 2017 года как все плохо.

 

МОСКВА, 9 марта. /ТАСС/. Трубоукладчик "Академик Черский" прибыл к берегам Калининградской области, где планируется провести испытания перед тем, как судно присоединится к укладке "Северного потока - 2" в территориальных водах Дании. Об этом свидетельствуют данные портала MarineTraffic.

По данным портала, "Академик Черский" в настоящее время находится в районе Куршской косы. Статус судна - режим ограниченной маневренности. Рядом с трубоукладчиком находится судно "Мурман", которое также участвует в прокладке "Северного потока - 2".

"Академик Черский" вышел из германского порта Висмар 4 марта. Как сообщала компания - оператор проекта - Nord Stream 2 AG - судно пойдет в район Калининграда для проведения ходовых и предэксплуатационных испытаний. После их завершения судно приступит к трубоукладочным работам в исключительной экономической зоне Дании.

 

Хоть кто-то тут методички читает )))

 

У вас дежавю, товарищ (с)

 

Я думал, что детский сад с тем, как слова персонажа выдают за слова автора, вырывают из контекста произведения и вырывают из контекста времени, только потому, что слова нравятся, - давно в прошлом.

Вот, к слову, этот фрагмент.
И вот ссылка на текст. Надеюсь, больше так в просак не попадешь
https://coollib.net/b/10082-ien-benks-biznes/read
===
Представителей Второго уровня, не считая дяди Фредди, было пятеро, и среди них – Адриан Пуденхаут, ставленник Хейзлтона, главный специалист по Европе. Это был высокий, грузный англичанин, говоривший с североамериканским акцентом; пока я не получила повышение, он оставался самым молодым сотрудником, достигшим в свое время Третьего уровня. В наших отношениях всегда присутствовал холодок, а вот дядя Фредди был к нему неравнодушен, потому что тот увлекался машинами и, приезжая в Блискрэг, обязательно шел осматривать коллекцию автомобилей. Поговаривали, будто у него связь с мадам Чассо, хотя никто не знал этого наверняка, но, поскольку она редко покидала пределы Швейцарии, а от него почти все время требовалось присутствие в Штатах, под рукой у Хейзлтона, они теорети-1ески могли встречаться только урывками.

Кому как, но мне одна лишь мысль о постельной возне этой жуткой парочки внушала глубокое омерзение.

Второй уровень представляли также М. М. Абилла, немногословный коротышка-марокканец семидесяти лет, Кристоф Тишлер, улыбчивый немец, немного не от мира сего, отличавшийся неестественной полнотой, которая, казалось, ничуть его не тяготила, и Хесус Бесерреа, аристократического вида португалец с томным взглядом карих глаз.

Единственным представителем Третьего уровня, наряду со мной, был Стивен Бузецки, светловолосый верзила с веснушками и лучистыми морщинками у глаз, на пару лет старше меня, в которого я была влюблена, влюблена с самой первой встречи, что для него не составляло тайны; ему это, совершенно очевидно, в равной степени льстило и претило, но он был таким нестерпимо положительным, таким человечным и порядочным, что никогда не изменял жене, с которой даже не был счастлив в браке – но все-таки хранил ей верность, черт бы его побрал.

– Говорят, русским нужна твердая рука: новый царь, новый Сталин, – вставил свое слово Сувиндер Дзунг, пока один из его слуг наливал ему портвейн; сам он тем временем ослабил галстук-бабочку и расстегнул смокинг, под которым обнаружился широкий темно-лиловый пояс с золотыми застежками. У принца была привычка оттягивать пояс на животе большими пальцами. Мне все время казалось, он хочет щелкнуть им, как резинкой; наверно, он не знал, что дорогие пояса не щелкают. – По-видимому, так оно и есть.

– Однако не исключено, принц, что к власти там вернутся коммунисты, – с расстановкой произнес Хейзлтон. – Если бы у меня не было уверенности, что Ельцин – заурядный пьяница и шут, я бы решил, что он – замаскированный коммунист, которому поручено делать вид, будто он строит капитализм, а потом развалить дело до такой степени, чтобы брежневская эпоха показалась золотым веком, а марксисты-л е-п инисты – спасителями.

– Миз Тэлман, – прозвучал вдруг резкий, скрипучий голос мадам Чассо, – если не ошибаюсь, вы недавно побывали в России. Не поделитесь ли своими соображениями на сей счет?

Я выпустила немного сигарного дыма. До этого момента я намеревалась помалкивать, потому что ранее проявила опасный радикализм: сравнила реакцию Запада на махинации олигархов со страховыми фондами, с одной стороны, и реакцию на разрушения, причиненные недавним ураганом «Митч», – с другой. Сравнение получилось нелестным: в первом случае на считанные дни создали резервный фонд в несколько миллиардов долларов США, а во втором – нехотя обещали порядка двух миллионов, выдвинув условие пресечь все крамольные требования моратория на долги или – боже упаси – полного их списания.

– Да, мне довелось там побывать, – подтвердила я. – Но в мои задачи входило ознакомление с некоторыми перспективными технологиями, а не с государственным строем.

– На самом деле, – вступил в беседу Адриан Пуденхаут, – русские создали свой вариант капитализма по образцу тех картин западной жизни, которые рисовала советская пропаганда. Им внушали, что Запад – это разгул преступности, поголовная коррупция, неприкрытая страсть к наживе, многомиллионный бесправный класс голодающих и кучка злобных, алчных мошенников-капиталистов, попирающих закон. Конечно, даже в самые трудные времена Запад и отдаленно не напоминал такую картину, но русские построили у себя именно этот вариант.

– Хотите сказать, радиостанция «Свободная Европа» не убедила их в преимуществах сладкой жизни на Западе? – с улыбкой поинтересовался Хейзлтон.

– Может, и убедила, – согласился Пуден-хаут, – а может, люди в большинстве своем считали это такой же пропагандой, только с противоположным знаком, и выводили среднее.

– Советский Союз никогда не опускался до такой клеветы на Запад, – возразила я.

– Неужели? – переспросил Пуденхаут. – А мне показалось, что именно так и было: я смотрел старые фильмы.

– Видимо, очень старые и не очень показательные. Дело в том, что нынешний строй в России нельзя назвать капиталистическим. Люди не платят налоги, поэтому государство не платит рабочим и служащим; значительная часть населения живет за счет натурального хозяйства и бартера. Накопления капитала ничтожны, равно как и повторное инвестирование и экономическое развитие, потому что все деньги перекачиваются в швейцарские банки, в том числе в наши. На самом деле это не цивилизованный строй.

– Я не утверждаю, будто все русские считали западный образ жизни таким кошмаром, каким его подчас изображали, – сказал Пуденхаут. – Просто наблюдается занятная симметрия в том, как они копируют карикатуру, а не реальность. Думаю, они сами об этом не догадываются.

– Надо же, а вы вот догадались, – заметила я.

– Что, по-вашему, мы можем предпринять в такой ситуации? – спросил Хейзлтон.

– Для извлечения выгоды или для оказания помощи?

– Хорошо бы, пожалуй, и для того, и для другого.

Я задумалась.

– Мы бы, наверно, оказали услугу цивилизации, если бы организовали убийство... (тут я назвала довольно известного российского политика).

Пуденхаут зашелся грубым хохотом. Голубые глаза Хейзлтона сузились в сетке мелких морщин.

– Сдается мне, мы уже связаны с этим господином кое-какими делами. Не спорю, иногда он выглядит фарсовым персонажем, но, скорее всего, не так страшен, как его малюют.
====