Пресловутый контрнаступ - таки где?

А тем временем, итоги курского обсера:


1. Сугубо военный масштаб и военный успех судженской операции ВСУ невелик — если исходить из логики маневренной войны, где основной предмет борьбы не территория, а боеспособные силы противника. В тех краях не было ни сколь-нибудь значительного количества наших сил, ни техники, которые в результате их удара оказались уничтожены/захвачены/лишены боеспособности. В этом смысле даже Харьковская "перегруппировка" была куда более тяжёлым ударом — там много чего пришлось оставить, кроме собственно территории.

2. Однако в плоскости "когнитивной войны" мы получили оглушительную оплеуху — противник сумел скрытно сосредоточить достаточно немалые силы, прорвать границу, нанести удар, захватить несколько населённых пунктов, пресловутую газоизмерительную станцию, создать угрозу Курчатовской АЭС, выйти на оперативный простор для рейдовых действий. При этом с нашей стороны был эталонный бардак — от срочной переброски "пожарных команд" прямо из боёв на других участках до неспособности организовать связь и взаимодействие на месте.

3. Все это расплата за сохранение у многих ЛПР и у значительной части общества картины мира "здесь воюем, а здесь рыбу заворачиваем": мол, там же газопровод, не могут же они, большие пацаны на большом уровне обо всём договорились. И если противник и дальше будет искать уязвимые точки для удара, то он их будет находить именно в тех местах, где этот уклад — назовём его "Минские 3.0" — по-прежнему сохраняется; а таких много не только в географическом пространстве, но и, скажем, в управленческом.

4. Наш противник таков, что любые договорённости -- и пространства договорённостей -- существуют только ради одного: чтобы он мог нас кинуть в наиболее удобный для него момент и наиболее болезненным для нас способом. Это надо понимать по отношению к вообще любым договорённостям, не только с небратьями, но и в первую очередь с гегемоном. Почему? Просто потому, что он считает нас не контрагентом, а едой. И правильно делает, потому что с нашей стороны интегрально желание "чтоб всё устаканилось" куда сильнее желания победы. Это главный парадокс, который они, в отличие от нас, понимают правильно: чтобы договориться, надо сначала всерьёз захотеть друг друга уничтожить. Они уже да, мы ещё нет.

5. Отдельной проблемой является безукоризненная работа "колеса генотьбы", когда даже самые лучшие и патриотичные сограждане и ЛОМы ведутся, как дети, на разводки противника. Режим искусственного эмоционального интеллекта: произошло Событие, все по этому поводу выразили Эмоцию, кто какую, и потом начали активно конфликтовать друг с другом по поводу того, чья эмоция была Этична, а чья Неэтична, и кто по этому поводу Молодец, а кто Враг и Негодяй.

6. Максима состоит в следующем: по поводу таких событий, как рассматриваемое, не то чтобы "неэтична", а контрпродуктивна ВООБЩЕ ЛЮБАЯ эмоция. Только холодный анализ и работа по выработке и реализации действенных контрмер. С пониманием того, где лично твоё место в этом процессе, где ты мог бы быть максимально полезен.


Унд практический вывод:

Главы муниципалитетов в приграничных регионах (как минимум) должны быть обеспечены защищённой связью. Чтобы, когда ляжет вся остальная связь — а её положит если не противник, то мы сами, и правильно сделаем — у них оставалась возможность получать информацию и инструкции из центра. В нынешней ситуации главы оказались в том же положении, что и жители. Это необходимо исправить.

 

Шо вижу, о том и пою

 

К стихийному бедствию, надо понимать

 

Теперь настал черед ГШ походу. А то там наблюдается застой военной мысли с некоторых пор

 

Пишут - в апогее до километров двадцати.

 

Пару-тройку расстрелять - и все завертится в нужную сторону.
Но куда там, даже не уволят никого в итоге, надо понимать

 

Меня кстате у Чадаева забанили в коментах как раз за критику Дугина унд Ильина)
А вопросы к другой части общества само собой

 

Плохо это…

Ну а пока - еще одно подведение итогов курского обсера:



Проблема наступления ВСУ под Курском не в количестве войск и техники врага, а в тактике манёвренной войны, к которой мы со времён Балаклеи не готовы

По мере того, как СВО приняла позиционный характер, мнение о том, что манёвренная война ушла в прошлое, стало доминирующим. Вот только раз за разом противник доказывает нам, что при определённых вводных это не так. Все помнят харьковское контрнаступление ВСУ осенью 2022, когда враг смог воспользоваться недостаточной плотностью ВС РФ и быстро занять обширные территории.

Казалось бы, после того, как численность войск в зоне СВО выросла в разы, эта проблема решилась сама собой. К сожалению, нет.

Фронт простирается более чем на 1,5 тыс км — это эквивалентно ЛБС на 22.06.1941 года, только занимают её в несколько раз меньшие силы. ВС РФ (как и ВСУ) не могут построить сплошную непробиваемую стену вдоль всей границы. Обе стороны опираются на сеть «опорников», занятых небольшими группами пехоты, и минные поля, а расположенные в ближнем тылу средства усиления и резервы «обслуживают» сразу несколько таких позиций. При этом плотность войск на спокойных участках может значительно уступать аналогичной в местах, где идут серьёзные бои.

Этого всё равно почти всегда достаточно, особенно если разведка вскрыла сосредоточение атакующих. Самый яркий пример — провал рейда на Белгород в марте этого года. Противник не смог преодолеть минные поля, а «опорники» выдержали накат, подошли резервы и устроили ВСУ бойню.

Проблемы начинаются тогда, когда прорыв первой линии обороны всё-таки происходит. Со времён Балаклеи у ВС РФ не появилось противоядия против распространяющихся по тылам, как метастазы, групп ВСУ на лёгкой технике.

Решением могли бы быть выделение групп операторов FPV-дронов в тыловые районы в качестве мобильного резерва (а в идеале «Ланцетов») и создание собственных «рейнджерских» подразделений, способных оперативно отреагировать на подобные прорывы.

Пока этого не будет сделано, такие локальные успехи ВСУ, как продолжающийся рейд на Курск, неизбежны.