Байки из склепа (с)

Продолжение...

Вовочка уехал и, конечно, поступил. Я ему писала почти каждый день, он изредка, но отвечал. С родителями он меня не познакомил, так что больше информации, чем он мне сообщал в своих письмах, я не имела, даже не знала, где это училище находится, только номер военной части. Весной Вовочка перестал писать. Плюнув на мать, решила перебираться к нему в Москву.
Я подала заявление о переводе в московское медучилище, осенью меня перевели, правда, на курс младше. Светка с Колей мне помогли, поднатаскали по медицинским предметам и терминам. Хоть они и в Подмосковье жили, но связи у них и в Москве были, так что даже общежитие мне дали. После всех хлопот с переводом, я отправилась на поиски Вовочки. И нашла! Добралась до Московской комендатуры, там мне объяснили, где находится эта в/ч. Вызвала его на проходную (соврала, что я его сестра: сестра у него и взаправду была, только я её ни разу не видела). Вовочка вышел и остолбенел, никак не ожидал меня увидеть.
- Здравствуй милый! – рванулась я к нему навстречу.
- Привет Манечка! Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя. Ты как меня нашла-то? – вроде улыбается он, а глаза по сторонам бегают.
Я-то уж давно все поняла, но хотелось из его уст все услышать. И услышала… Папа устроил ему выгодный брак с дочерью большого московского генерала. Хоть он без меня и жить не может, но против воли отца пойти никак нельзя, он ему сильно обязан.
- По сравнению с тобой, Манечка, она просто обезьяна! Ты же сейчас в Москве будешь? Подожди немного, я скоро в увольнительные ходить начну, снова будем встречаться, как раньше. А свадьба – ну что свадьба? Все же понимают, что это брак по расчету. Ты только не теряйся никуда, хорошо?
- Да пошёл ты, Вовочка в жопу! Не хочу я твоей любовницей быть! Я же тебя так люблю, ты второй такой жены не найдешь. Я бы ноги тебе мыла, все бы для тебя сделала! Живи со своей обезьяной, я и без тебя в люди выбьюсь! – сказала, гордо развернулась и пошла, а из горла рёв наружу рвется, еле сдерживаюсь: - Вовочка, позови, позови меня обратно!
Не позвал, сидит на лавочке, смотрит в другую сторону. Ну и чёрт с тобой, зажила своей жизнью, только долгое время мне снилось, как мы с ним на ночном теплоходе, идущем по Волге, танцуем и целуемся.
В медучилище у нас подобралась небольшая компания из шести человек: два парня и четыре девчонки. Я одна была не москвичка, остальные у родителей жили. После занятий мы шагали в любимую пельменную, потом забуривались к кому-нибудь домой, кроме, разумеется, моего общежития, где и мне противно было от грязи и нищеты, царящей кругом. За мной ухаживал Борька, но мне он совсем не нравился, так, позволяла ему целовать себя, но больше ничего. Была у него дурная привычка «цыкать» во время разговора, я как представляла себе, что он в постели «цыкать» будет, так меня прямо передергивало. Изредка звонила маме, она все со своим старичком жила. В принципе, неплохой старикашка, веселый, мать не обижает, содержит её. Правда, ни один день у мамы не обходился без 3-4 баночек джин-тоника, но водку она уже не пила. Мне мать ничего не присылала, жила я только на стипендию и на помощь Светки. Борьке я не давала, других парней у меня не было, так что сексуального опыта я так и не набралась, хотя подруги вокруг трахались напропалую.
После медучилища, которое я закончила с золотой медалью, пришлось устраиваться на работу и искать жильё. Родственники прописали меня к себе, так что работу в Москве было найти не трудно, и я устроилась на станцию скорой помощи. Однокомнатную квартиру я сняла напополам с девчонкой Кариной, тоже с нашего училища, вместе с ней и на работу устроились. Квартира стоила 300 долларов, зарплата на станции была 120 долларов (конечно, и больные иногда что-нибудь подкидывали, но это все делилось на бригаду, и выходили копейки). Света помогала, но у неё тоже двое детей подрастали, висеть на шее мне уже стыдно было. Дошло до того, что однажды вечером у нас с Каринкой на ужин был только кусок хлеба.
- Ну, хватит, Маша! – заявила Каринка. – Ты как хочешь, а я так жить не могу. Меня уже давно знакомый в баню зовет работать, завтра пойду, попробую.
Назавтра и пошла. Мобильных у нас тогда не было, я всю ночь ворочалась, переживала за неё. Вернулась под утро, веселая, пьяная, принесла триста долларов.
- Все в порядке, Маш! Ничего страшного, мужики пьяные, но приличные. Два раза ноги раздвинула, триста баксов получила – месяц можно жить. Пойдем вместе через неделю?
- Ты что, сдурела? Во-первых, стыдно, а во-вторых, я и не умею этого делать. Хоть и не целка (я никому не рассказывала о том, что было, говорила, что раз переспала с любимым парнем и все), но порнухой заниматься не буду.
- Да какая там порнуха? Не хочешь трахаться – не трахайся, никто тебя силой не заставит. Отсидишь вечер, разговор поддержишь, потанцуешь с мужиками, получишь 50 баксов. Там приличное место, не притон какой-нибудь. А трахаться я тебя научу: в следующий раз попрошу у Рустама кассету, там все в подробностях расписано.
- Не, не пойду, - сказала я, - но кассету принеси, надо же когда-нибудь научиться!
Каринка не выдержала, пошла уже на следующий день опять. Снова принесла деньги и две кассеты, которые я пересмотрела несколько раз. Прямо пособие для удовлетворения похоти, у меня аж стянуло все внизу живота, три раза себя удовлетворила. Через день я, выпив полбутылки Каринкиного «Мартини» в одиночку (Каринка в день выходила на работу, а я с ночи была), дождалась её и сказала – пойдем.
Баня находилась в Сокольниках, глубоко в парке, сразу и не найдешь. Хозяевами были Рустам и Жора, два грузина, симпатичные парни лет по 35. Припёрлись мы туда в 5, клиенты ожидались к 8.
- Так, Маша! – стал объяснять мне Рустам. – Абы кто сюда не ходит, репутацией мы своей дорожим. Девочек у нас не обижают, если ведешь себя правильно – никто тебя бить не будет. Напьешься и начнешь пургу на клиента гнать и скандалы закатывать – пеняй на себя: выгоню к ебени матери, еще и на деньги опущу, понятно? Если видишь, что не справляешься с клиентом, дуй ко мне, я на третьем этаже в кабинете. Сиди, пей, веселись, разговор поддерживай. Расценки такие: посиделки – 50, отдельный танец с раздеванием для клиента – 50, заход в комнату – 100. После комнаты показываешь мамашке использованный презик со спермой, иначе – незачёт. За вечер при желании можешь полштуки поднять. С клиентов деньги не брать, если суёт – мне отдаешь, я с тобой поделюсь. Узнаю, что скрысила бабки – забудешь сюда и в другие места дорогу. На шесте танцевать умеешь? Советую научиться, у нас тут специалистов много. Ну-ка разденься, бельё покажи! Ты куда пришла? На первый раз возьми бельё у мамашки, в другой раз не пущу, иди, покупай себе что-нибудь дорогое, ты не на Ленинградке стоишь. Все понятно? Тогда давай пока коньячку выпьем!
К приходу клиентов я была уже в зюзю, но в руках себя держала. Потанцевала для Рустама, правда трусы снимать не стала, да он и не просил. Он подсказал, что я делаю неправильно, но в целом пластику одобрил (не зря я на дискотеках до умопомрачения плясала). Клиентов было трое, все здоровые дядьки с пузами, нас, девочек пятеро. Я старалась не пить, поскольку твердо решила второй раз лишить себя девственности. Наконец один из дядечек сказал мне:
- Ну что, Маш, массажик мне сделаешь?
Тут меня в дрожь и бросило. Я к Каринке, мол, пойдем вместе, я боюсь, что ничего не получится.
- Чего ты колотишься-то, как в горячке? Не бойся, стони погромче, да тазом двигай, он враз и кончит!
Зашли мы с ним в комнату, он тоже заметил, что я дрожу вся.
- Ты чё, дурёха, первый раз, что ли? То-то я тебя здесь раньше не видел. Ты хоть не целка? Давай ложись, я сам все сделаю. Так, ручками здесь потрогай, ручками, теперь в рот возьми. Вишь, как все хорошо получается? Ты хоть кремом намажь, у тебя там сухо, как в пустыне. Да не трясись ты так, я аккуратно…
Вот так я и познала мужчину. Минут через 15 после соития меня вырвало в душе, когда я мылась. Оделась, поднялась к Рустаму, получила деньги и поехала домой. Еду, а в голове только одна мысль бьётся: «Вовочка, Вовочка! Что же ты со мной сделал? Смотри, смотри, как я трахаюсь с мужиками! Каждый их удар – это месть тебе, сволочь ты такая! Ну, приезжай, забери меня отсюда!». Когда Каринка приехала, я допивала её «Мартини» и ревела.
- Ну, что ты ревёшь? Подумаешь – с мужиком за бабки потрахалась! Зато теперь неделю жить безбедно будешь. Давай спать, завтра по магазинам за шмотками поедем. Ух, столько всего накупить надо!
Следующие два раза я пропустила, не могла себе представить, как снова в комнату с незнакомым мужиком пойду. Опять смотрела кассеты, мечтала, как бы я это с Вовочкой делала. Позвонил Рустам, поговорил со мной. Рассказал, что я всем понравилась, что это не грех, пока молодая и тело хорошее есть – надо деньги зарабатывать. Поехала к нему поплакаться в жилетку, выпили… так я и стала работать. Через три месяца уволилась со скорой помощи, она уже мешать стала. Родственникам ничего не говорила, но стала подарки привозить, Свете сказала, что у меня парень появился с деньгами, теперь он мне помогает.

 

Понимаю, что долго, но ещё не конец...

 

Однажды Рустам позвонил нам с Каринкой и сказал, чтобы мы вместе со всеми девочками приехали днем, ожидается сюрприз. Когда собрались (человек 15 нас было), он объявил, что приехал его знакомый испанец Маркус, у которого в Гренаде ночной клуб, и он хочет отобрать себе русских красавиц для работы. Условия такие: виза, перелет, бесплатное проживание, трехразовое питание в клубе, раз в неделю выходной. Трахаться не надо, только танцевать с раздеванием и разводить клиентов на напитки, оплата сдельная. Кто желает, можно прямо сейчас кастинг пройти. Время на обдумывание – до завтра. Мы с Каринкой даже и думать не стали, сразу же согласились. Переоделись в костюмы и стали танцевать для Маркуса, маленького и лысенького испанца, как две капли воды похожего на азербайджанца. Ему понравилось, взял он нас обоих и еще одну девочку, только условие поставил, чтобы мы за месяц научились на шесте танцевать. С моим гимнастическим прошлым мне вообще это труда не составило, а Каринке пришлось помучиться, тем более, что ростом и весом она гораздо посолиднее меня была. В качестве амплуа я выбрала себе танцы под «Металлику». Походила еще по ночным клубам в Москве, посмотрела, как другие танцуют, а днем все это повторяла у Рустама. Через неделю все говорили, что я лучшая!
Итак, мы в Испании! Прилетели туда в ноябре, кругом мокрый снег с дождем, совсем на солнечную Испанию не похоже. Расселили нас всемером в четырехкомнатной квартире. Квартирка классная, большая, все чистенько, евроремонт, кухня, стиральная машинка, клуб находится на соседней улице – в общем, все, что для счастья надо. Первая неделя ушла на изучение разговорного испанского, постановку танцев, исследованию города и т.д. Клуб был небольшой, мест на пятьдесят, оборудование классное – большая сцена, два пятиметровых шеста, супермузыка и свет, вентиляция, в баре марихуану из-под полы продают знакомым. Кроме нас работали три польки и две негритянки, но держались все по отдельности. Маркус сказал, что раньше работали хохлушки, но он их повыгонял из-за того, что стали бухать напропалую и с клиентами трахаться за деньги.
- Так, девочки – объяснил он, - у нас здесь городок маленький, все друг друга знают. Наша публика, в основном, пожилые зажиточные местные жители, у которых жены и дети. Поход в ночной клуб – это не супружеская измена, у нас так не считается. Это разрядка для мужей, которую им жены позволяют, типа развлечения раз в неделю. Все остальное время они – примерные главы семейства. Я не хочу лишиться клиентов из-за того, что кто-то из вас решил соблазнить для наживы семейного испанца. Ваше дело – танцевать, тусоваться по залу и стараться, чтобы клиенты заказывали больше выпивки для себя и вас. Узнаю, что кто-то из вас трахается с клиентом – сразу выгоню без денег. Другое дело – если он сам предлагает, тогда подходите ко мне, я все организую, чтобы никто ничего не узнал. Залетите – ваши проблемы, я аборты не оплачиваю, попадетесь полиции – все штрафы и высылка из страны из ваших денег. Вы здесь по туристической визе, работать права не имеете. Я-то отмажусь, а вас потом к Европе близко не подпустят. Учтите это, когда будете загуливать в городе.
Начались «трудовые будни». Тяжело, конечно, было по три часа на шесте болтаться, да еще с пьяных глаз, многие падали, коленки себе разбивали, я как-то избегала таких экстримов, хотя пить приходилось каждый день. Испанцы оказались очень милыми людьми, максимум, что себе позволяли – это в трусы залезть, задницу пощупать. Каринка уже через две недели подцепила себе молодого врача Пабло, который нас возил в выходные дни по Испании. Маркус против ничего не имел, поскольку Пабло приехал в Гренаду только на полгода, практику проходить в местной больнице. Я два месяца ни с кем не сходилась, хотя предложения от клиентов постоянно сыпались, все мечтала о том, что заработаю денег, подъеду на красивой машине к Вовочке, скажу: «Видишь, кого ты упустил? Живи теперь и мучайся со своей стервой!» По деньгам выходило где-то трёшка в месяц, две штуки я откладывала, на остальное жила и шмотки покупала. Пабло сильно помогал, возил нас на распродажи. Единственное, что было хреново – это обстановка у нас в коллективе. Девки грызлись, как собаки. Бабки шли за танцы и за заказанную выпивку. Испанцы – люди прижимистые, поэтому если появлялся клиент, который платил, бабы за него «в кровь» бились. Мне однажды каблуки подпилили, я грохнулась во время танца, Каринке костюм зажигалкой подпортили, одной девочке в туфли иголок насыпали. Больше всего, конечно, нам с Каринкой доставалось. Я своими танцами под потолком фурор производила, меня всегда за столик приглашали, а я Каринку с собой вела. И бойкот нам объявляли, и Маркусу стучали, и клиентам про нас гадости рассказывали. Видимо, на нервной почве я и заболела, все тело красными пятнами пошло. Пабло меня обследовал, Маркус даже на лечение денег дал, но пятна не проходили. Маркус стал косо глядеть – мол, место занимаю, а бабок не приношу. В конце концов, я решила поехать домой отдохнуть, Каринка осталась. Маркус сказал, что как только отдохну, он меня с удовольствием обратно возьмет.
Приехала в Москву, с удивлением увидела, что поправилась на 10кг (еще бы: каждый день бухать коктейли в баре). Навезла подарков маме и родственникам. Светке сказала, что работаю в ночном клубе, но не проституткой, а танцовщицей. Она мне, конечно, не поверила, но сказала, что это моё личное дело, как я зарабатываю, только бы учиться продолжила, а то, мол, захлестнут шальные деньги, так без образования и останешься. Деньги (8 тысяч) положила в банк. Пятна продержались еще две недели, потом сошли. В Испанию пока ехать не хотелось, решила подождать до лета, поэтому пошла снова на работу к Рустаму, а у него ремонт начался на полгода. Он сказал, что порекомендует меня в другое место. Так я и попала на Головинку, где встретила Максима.
Баня была, конечно, похуже, чем у Рустама, но тоже приличная. Собирались там, в основном, менты. Девочками заведовала Танюша, стерва еще та, да еще и лесбиянка к тому же, хотя и мужиками не брезговала. Порядки там были пожёстче, чем у Рустама, зато безопасно, что меня полностью устраивало. Трахаться, если клиент тебя потащил, было уже обязательно, но можно было уйти сразу после танцевальной программы, правда и денег тогда не очень много получалось. Я твердо решила накопить бабок на квартиру, поэтому частенько и ноги раздвигала, крепко выпив перед этим. Заказы были не каждый день, так что свободного времени была уйма. Я днями моталась по торговым центрам, кинотеатрам, ночами по клубам. Каринка возвращаться не хотела, а одной мне квартиру снимать скучно было, поэтому я сняла другую вместе с Оксанкой, которая тоже на Головинке работала. Однажды на дискотеке познакомилась с Димкой. Я прямо офигела, когда узнала, что он олимпийский призёр по фехтованию. Сначала не поверила, потом он мне и медали и фотки показал. А когда перед Олимпиадой его лицо на рекламных плакатах появилось (тогда кампания проходила в поддержку нашей сборной), я вообще отпала. К сожалению, когда я с ним познакомилась, он спорт уже бросил, два года как бухал, работал на бандитов, долги вышибал. Безбашенный был, просто кошмар: мог средь бела дня по машине чужой пробежаться (через капот, крышу и багажник), мог драку на дискотеке затеять. Однажды мы с ним обедали в ресторане, там какой-то азер стал на охрану залупаться, так Димка спокойно подошел, взял его за шкирку и вышвырнул, как котенка:
- Шума много, - говорит, - мешает перевариванию пищи.
С ним я ничего не боялась. Одна только проблема у него была – спал он со мной мало, а мне это очень нужно было: надоело под мужиков без любви ложиться, хотелось и по-настоящему. Но Димка почти каждый день бухал, да еще и травку курил, на меня у него сил не оставалось. Я сказала ему, что работаю в закрытом ночном клубе танцовщицей, он все порывался приехать посмотреть, чем я там занимаюсь, но об этом и речи быть не могло, да и не пустили бы его просто. Погуляла я с ним месяц, решила поговорить:
- Димочка! Ну, чего ты пьёшь, как проклятый? Я на пьянь уже насмотрелась в своей жизни, давай нормально поживем? Неужели ты себе другую работу найти не можешь? Я бы тоже бросила эти танцы, пошла бы учиться. Давай попробуем?
- Ты чё, в жены мне набиваешься, что ли? Мы так не договаривались. Не устраивают наши отношения – вали отсюда: что я, девку не найду? Мне моя жизнь и работа нравятся! Ещё баба мной не командовала!
Тут у меня уже истерика началась, я в слёзы:
- Что я тебе, вещь какая-то, что меня можно просто взять и выкинуть? Ты почему так со мной разговариваешь? Все вы мужики такие – только о себе думаете, мы вам только для коллекции нужны. Ну что я тебе плохого сделала? Что?
- Короче, - говорит, - мне эти бабские истерики не нужны, вали давай, захочешь – позвонишь.
- Пошел ты в жопу, импотент проклятый! – крикнула я и в слезах убежала. Весь день потом успокоиться не могла, решила плюнуть на всё и снова в Испанию уехать. Позвонила Маркусу, он сказал к кому за визой обращаться. Димка больше не звонил, я ему тоже. Через три дня сделали визу, через неделю был билет. В предпоследний день снова пошла работать на Головинку, там как раз Максим заказ делал, так что все должно было быть спокойно. Так вот про Максима...

 

Ау, люди... Скажите что-нибудь... продолжать, али нет?

 

Продолжать

 

+1 Про шлюшек всегда интересно

 

Давой любiтель, не тушуйся...

 

Тогда ловите...

...Он пользовался у девчонок хорошей репутацией: матом не ругался, в комнаты никого не таскал, в основном пил и песни пел. Говорил, что жене не изменяет, только по большой любви. Девчонки даже соревнования устраивали, кто его в постель затащит, но удавалось это только тогда, когда он сильно пьяный был. Танюша его на спор трахнула, 400 баксов выиграла. Говорит, сначала на массаж его сломала, потом когда за член прихватила, ему уже деваться некуда было. В тот вечер народу было немного, я потанцевала, затем уселась с Наташкой-поварихой на кухне о жизни болтать. Так и просидели весь вечер, пока мужики с девчонками напивались. К ночи гости разошлись, остались лишь Максим с Иринкой, сидел, пил водку и песни в караоке орал. Мы к нему присоединились, выпили, попели песни и разъехались. Он потом говорил, что на следующий день пирожные мне приносил, но я уже мыслями в Испании была, потому и забыла, что мы с ним встретиться договаривались.
В Испании было классно, лето в самом разгаре. В баре всё по-старому, только девчонки поменялись. Каринка продолжала работать, правда, растолстела сильно, уже не танцевала. Уезжать она не хотела, Пабло ей вид на жительство оформлял, вроде все у них складывалось. Везёт же! Я искренне была за неё рада. Ко мне тоже адвокат один приклеился, Хорхе. Как увидел меня в первый раз, так и запал. Выкупал меня у Маркуса на целые дни, возил по ресторанам и дискотекам, уж очень ему нравилось, как я танцую. Трахались с ним, конечно, но как-то без романтики, на скорую руку – то в машине, то в отеле. Он мне шмотки покупал, два колечка подарил. Я ему благодарна была, что хоть как-то меня развлекает. Но… у него была жена. В октябре клуб закрывался на ремонт, и я опять вернулась в Москву. На книжке было уже 15 000, я решила поработать до весны, накопить на квартиру и потом пойти учиться. По приезду не выдержала, позвонила Димке. Он, как ни в чем не бывало, радостно отозвался, и мы вновь стали встречаться. На Новый год он меня даже с родителями познакомил. Бухал, правда, по-прежнему, спортивная фигура расползаться стала, да и глаза уже опухшие были, но лучше что-то, чем ничего, так ведь? Надежды выйти за него замуж я не оставляла.
У Рустама баня закрылась, они там так доремонтировались, что решили казино сделать, поэтому я вновь пришла на Головинку. В один из вечеров опять появился Максим. Девчонки снова начали болтать, что он ни с кем в комнаты не ходит. Меня уже спортивный интерес взял, я к нему за спину подсела, давай массаж головы делать. Гляжу – поплыл мой клиент, да и водки уже порядочно наклюкался.
- Так нечестно! – объявила я, - Теперь ты мне массаж делай! Только в комнате, я при всех не хочу.
- Знаю я ваши комнаты, - поднял он мутные глаза, - опять, небось, поспорили, что трахнешь меня? Ладно, пойдем, массаж сделаю, остальное - ни-ни!
Постелила я простынку, пошла в душ мыться, возвращаюсь – а он спит. Ну, мне-то что, время идет, деньги капают, я и прилегла рядом с ним калачиком. Подремал он минут 15, очнулся:
- О, как! – говорит, - А где гости?
- Да там твои гости, водку жрут, не переживай! Ты мне массаж обещал сделать, только уснул.
- Слушай, а не тебе я пирожные тогда приносил? Полчаса, как дурак с пакетиком стоял, а ты не пришла? Куда пропала-то тогда?
- Дурачок, ты чего, серьезно, что ли тогда пришел? Я и внимания на твои слова не обратила. Спасибо! Давай, переворачивайся на спинку, я тебе хорошо сделаю.
Вернулась с победой, девчонки мне зааплодировали. Я оделась, и поехала к Димке. На другой день мы с ним ходили по магазину, выбирали мне спортивный костюм (уговорила я его вновь начать спортом заниматься, мне красивый мужик нужен, а не расплывшееся тело). Тут телефон звонит, номер незнакомый:
- Алло, Маша? Здравствуй, это Максим… ну, из бани вчерашней который…
- А, привет! – как можно беззаботней отвечаю я, поглядывая на Димку. – Что хотела? – типа с подружкой разговариваю, а сама проклинаю себя – нафиг я ему телефон дала, будет теперь трезвонить.
- Слушай, Маш… я это… хочу спасибо сказать за вчерашнее. У меня такого еще никогда не было…
- Да, ладно ты, не переживай, - отвечаю, - все хорошо будет. Ну, пока! – и трубку отключила.
Через несколько дней мы с Димкой опять поругались. У Оксанки был день рождения, справляли у нас на квартире. Понаехали её знакомые, мы с Димкой почти никого не знали. Один из бывших любовников напился, обозвал её проституткой и ударил по лицу. Стоит над ней и продолжает поливать матами. Все замерли, только Димка спокойно встал, открутил ножку от табуретки, да как жахнет того придурка по голове. Все закричали, парень охнул, и стал сползать по стеночке, оставляя кровавый след на обоях.
- Вызывайте скорую! - Спокойно сказал Димка, и пошел курить на кухню.
Я кинулась к парню (хорошо, что в скорой помощи работала), посмотрела: вроде голова не проломлена, только рассечена.
- Не надо скорую, - говорю, - она полчаса ехать будет, лучше везите его поскорее в травмопункт, пусть голову зашивают.
Народ засуетился, а я пошла к Димке на кухню. Он лицом к окну стоит, руки в карманах.
- Проститутка, значит? Теперь понятно, какие танцы вы танцуете.
Обернулся ко мне, посмотрел тяжелым взглядом и вдруг резко, без замаха, влепил мне пощёчину, меня аж на кухонный стол отбросило, посуда посыпалась.
- Гуляй, Вася! Шлюха порченная!– сказал, и пошел на выход.
- Что ты, блядь, знаешь? – ору ему в спину. – А как мне жить? Ты, что ли мне деньги даешь? Что ты для меня сделал, бандит хуев?
Он только рукой махнул, вышел, а я сижу на полу у холодильника, реву в голос. Никому до меня дела нет, все этим придурком занимаются.
- Господи, - думаю, - за что? За что? Как мне жить-то дальше? Надоело всё, бани, потные мужики, хреновые любовники, суки подружки, пьяница мать! Почему это все на меня? Папочка! Зачем ты меня так рано оставил? Как же тяжело-то, Господи!
Поревела, вроде полегче стало. Пошла в комнату, а там Оксанка тоже ревёт сидит.
- Классный день рождения, да? – смотрит на меня красными глазами. – Зашибись повеселились!
Обвела глазами разрушенный стол, вдруг и говорит тоненьким голоском:
- Это была моя любимая табуретка!
Как грохнули мы с ней, минут десять по полу катались от смеха. Уже животы скрутило, а все остановиться не можем.
- Какие же мы все-таки дуры, Машка, - немного успокоившись, сказала Оксанка, - что связались с этой работой. Теперь до конца жизни не отмоешься. Давай-ка выпьем за то, чтобы нашим детям никогда не пришлось это делать!
Жахнули мы с ней по полстакана водки, потом еще выпили, потом уже и гости возвращаться стали. День рождения продолжался, а я напилась до потери сознания.
С самого утра стала звонить Димке, но он мои звонки сбрасывал. Вдруг звонок от Танюши:
- Уф, наконец-то дозвонилась! Ты чего так подолгу на телефоне висишь? Значит, слушай: Максим с ментами на рыбалку собирается в майские праздники, нужны четыре девочки. Он просил, чтобы ты обязательно была. Оплата по 200 в день, поедешь?
А чего, думаю, Димка все равно минимум неделю со мной разговаривать не будет, а бабки нужны. Согласилась.
Выезжать нужно было в 4 утра, поэтому в бане собрались с вечера. Мужики где-то бухали, заявились часов в 12 ночи, еще выпили и разбрелись по комнатам с девочками. Остались я и Максим, мне еще с ним нужно было по оплате договориться. Пока договаривались, все комнаты уже были заняты. Делать нечего, пришлось спать на диване. Вдвоем не поместишься, так этот чудак положил меня на диван, сам притащил стулья, и улегся на них рядом со мной.
- Ты чего? – говорю, - на соседнем диване же место есть!
- Нет, - отвечает, - я тебя от себя не отпущу.
Ладно, поспали пару часов, с будуна поднялись и поехали. Отдых был, конечно, классный, погода стояла чудесная, солнечная. Максим нас на лодке катал, загорали, купались, пока мужики бухали. Я быстро поняла, что трахаться ни с кем не надо, он как коршун надо мной летал, никому не давал приблизиться. Девчонки на меня обозлились – их все трахают, а у меня полный зашибись. Ну, что тут поделаешь, иногда и везет. Максим все донимал разговорами, мол, давай встречаться, денег тебе платить буду и т.д., а у меня все мысли только о том, как с Димкой помириться. В последний вечер Максим попросил нас устроить танцы. Завели музыку, давай мы с девчонками выплясывать, как вдруг эта корова Настя со всего размаха прыгнула мне на ступню. Боль адская, я как подкошенная свалилась. Все засуетились, давай мне лёд прикладывать.
- Идиоты! – ору, - Йод в этом доме есть? Сделайте мне йодную сетку!
Кое-как перебинтовали, я сижу, матерюсь про себя, водку пью, чтобы боль унять. Ступня шевелится, значит, перелома нет. Через пять минут все про меня забыли, опять бухают и веселятся, только Максим рядом сидит и пялится на меня глупыми глазами, вот-вот заплачет от жалости. А мне уже тошно от всего этого, видеть никого не хочу. Допрыгала до кровати, послала Максима в жопу, и уснула. Этот придурок приперся ночью, лег рядом, еще и одеялами меня стал укутывать. Достал уже. Отстаньте вы все от меня!
Утром проснулись рано, надо было ехать обратно. Ступня вообще распухла, еле до туалета допрыгала. Максим опять рядом бегает, все предлагает меня на руках носить. Чего бегать-то, взял бы, да понёс. Тоже мне, мужик называется! Димка бы меня без разговоров взвалил на спину и таскал до умопомрачения. Допрыгала до его машины, повез он меня домой. Пока ехали, я уснула. Вдруг Максим останавливается, будит меня:
- Слушай, Маш! У меня проблемы дома, ребёнок заболел, мне срочно в аптеку надо. Прости Бога ради, но не смогу я тебя до дома довезти!
Я в полном шоке: мало того, что меня из-за него изуродовали, так еще и домой не отвезут. Скотина такая, врёт, даже не краснеет.
- Тогда лови мне машину, я сама не доеду!
Засуетился, выскочил, поймал мне такси и помчался. Я еду, меня слезы душат: как я работать-то буду теперь? Приезжаю домой, а там Оксанка к своей родне на Украину собирается.
- Оксаночка, солнышко! Не уезжай пока! Я ведь даже до аптеки не дойду, а мне в травмопункт надо.
- Ты чё, сдурела, Маш? У меня уже поезд через час. Позвони кому-нибудь, мне некогда!
И умотала. Я реву. Звоню Димке – у него телефон выключен. Подружек у меня других не было, кроме Каринки, у нас на работе друзей не бывает. Делать нечего, позвонила Свете. Она поохала, сказала, что только через пару дней сможет. Так два дня и прыгала по квартире, вермишелью питалась, да «Мартини» пила. Потом Светка приехала, отвезла меня в больницу, оказалось, что трещина в кости. Врач сказала, что ничего страшного, нужен покой. Светка затарила меня продуктами, и две недели я сидела дома. На мобильном деньги закончились, да мне и не хотелось, чтобы кто-то звонил, домашний я никому не давала. Приехала Оксанка, как ни в чем не бывало, забежала в комнату:
- О, да ты уже бегаешь! Видишь, а ты боялась!
Я даже разговаривать с ней не захотела. Надулась, ушла к себе. Вечером она поехала на работу в баню. Ночью пришла, разбудила меня и говорит:
- Слушай, там какой-то Максим тебя ищет, всех ментов на уши поставил. Я не знаю зачем, на всякий случай не сказала, что мы вместе живем, ты лучше ему позвони, пока нам квартиру не засветили.
О Господи, думаю, только его мне не хватало. Утром решила позвонить, может премию дать хочет за мое отважное поведение.
- Привет, - говорю, - это Маша. Что хотел?
- Чёрт, Машка! Ты куда потерялась? Я всех знакомых на уши поставил! Как ты? Что с ногой? Может привезти чего надо, ты только скажи!
- Ничего уже не надо, не ори в трубку, я чуть не оглохла.
Болтал, болтал, слова мне не давал вставить. Кричал, что приедет прямо сейчас, куда я скажу (ага, разбежался!). В конце концов, предложил устроить в качестве извинения шикарный ужин. А чего, ужин, так ужин, хоть развеяться немного после двухнедельного заточения. Припёрся на встречу с цветами, повез в какой-то закрытый ресторан у черта на куличках, мы там вообще одни были. Играл оркестр, мне скучно стало, я ему и говорю:
- А слабо тебе на сцене спеть? А то в караоке-то все орать горазды, а вот на эстраде?
Тут его и понесло. Ничего так пел, мне понравилось, под музыку, конечно лучше, чем по пьянке в бане. После ужина, краснея, предложил мне поехать на какую-то квартиру, я согласилась, конечно, деньги-то надо зарабатывать. Накупил вина, конфет, завалились мы с ним туда, он еще выпил, я тоже добавила. Начал мне в любви признаваться. Ничего так, довольно мило, да и вообще, вроде неплохой парень, можно и попробовать повстречаться, правда, женатик, но лишь бы деньги платил.
- Хорош болтать, - говорю, - раздевайся!
Полежали мы с ним, но, видать, он весь свой пыл на объяснения потратил, ничего не вышло.
- Сколько я должен? – говорит, - можно будет тебе еще позвонить?
Я зарядила ему 200 долларов, отдал без разговоров. В этот раз хоть до дома довез.
Звонил каждый день, я уж привыкать стала, даже приучила его будить меня по утрам вместо будильника. Через несколько дней снова пригласил поехать с друзьями на дачу, поехали. Там тоже, как в прошлый раз, около меня увивался. Ночь была вообще чудесная, наконец-то я мокренькая стала становиться, а то все насухую (думала, что так и буду всю жизнь мучиться). Днем проснулась, а он мне стихи пишет, красиво, блин, слов нет. Три дня я себя королевой чувствовала, под конец он мне и заявил:
- Я знаю, что ты в бане полторашку зарабатываешь, давай я тебе буду двушку платить, только чтобы ты больше там не появлялась. Я не хочу, чтобы ты с кем-то еще была, кроме меня, ты только моя теперь.
Зашибись, думаю, типа штатной любовницы буду. Про Димку я, разумеется, умолчала. Домой приехала, так расчувствовалась, что тоже ему стих написала, он в восторге был. Так мы и стали встречаться. Потихоньку я привыкала к его постоянному присутствию, по утрам он приезжал ко мне, вечерами по паркам прогуливал, стихи свои читал. Я скучать стала без него. О любви я пока не думала, запрещала себе это делать, прекрасно понимала, что семью он не бросит. Был, правда, неприятный момент, он просил, чтобы я его во всех банях сопровождала, якобы, чтобы я убедилась, что он ни с кем не трахается, да и вообще ему со мной легче нападки девчонок отбивать. Противно мне было, я уже отвыкать стала от этой похабщины, да и люди-то попадались в его компании одни и те же, которые меня по бане знали, все смотрели на меня, как на проститутку, вроде как Максим меня для развлекухи притащил. Однажды сидели в ресторане с его друзьями. Максим пошел танцевать с какой-то риелторшей (они сделку по недвижимости обмывали), мужики что-то обсуждали, я тоже решила поддержать разговор.
- Ты кто есть то? – грубо одернул один, который меня еще в бане знал, - твое дело член сосать. Молчи, когда мы о делах говорим.
Я вскочила из-за стола, схватила сумку и помчалась на выход, вся в слезах. Максим даже не заметил, так танцем увлекся. Только я на такси отъехала, как он звонит:
- Маш, ты где? Что случилось?
- А ты у своих друзей спроси! - сквозь слезы кричу я, - Никогда, слышишь, никогда не бери меня на ваши гребанные пьянки, где каждый меня за блядь считает. Твари! Мало того, что трахали меня, так ещё теперь и унижают, сволочи!
- Машенька, милая, я все сделаю, куда ты едешь, домой? Я сейчас к тебе приеду.
- Не надо никуда приезжать, Максим! Тебе работа важнее меня, ты даже не заметил, как меня оскорбили, пока ты с этой тварью обнимался! Ты такой же, как они, только у тебя я штатной блядью работаю, а потом ты меня бросишь, как тогда одноногую на дороге. Забыл, да? А я не забыла! Плевать тебе на меня! Пошёл в жопу!
Отключила к чёрту телефон, бросила в сумку. Домой я не поехала, знала, что туда сейчас Максим припрётся. К счастью, у меня с собой были деньги, я рванула на вокзал, купила билет на поезд, и поехала к маме.
Побыла недельку у неё, целыми днями всё думала, как дальше быть. Та огромная глыба льда, которая намерзала у меня в душе со смерти отца и разрасталась все последующие годы, благодаря Максиму дала трещину, и по этой трещине уже бежали ручьи, с каждым днем подтачивая её всё больше и больше. Поняла, что больше уже без его ласки не могу. Собралась, поехала обратно.

 

Классно написано

 

Теперь на каждой своей встрече, где я присутствовала, он с самого начала говорил, что я его любимая девушка. Народ, хоть и бросал косые взгляды (многие ведь и жену его знали), но стал уже относиться по-другому. Вскоре он сказал, что у него отпуск и повез меня на Кипр. Как он там с семьей разбирался, меня не волновало абсолютно, я хотела урвать себе кусочек счастья. На Кипре было здорово, весело, Максим взял в аренду машину, учил меня ездить. Пару раз я ему истерики опять закатывала, но он в них и сам виноват был. Один раз попросил, чтобы я ему сказала, с кем из его знакомых я спала, а в другой раз пытался меня воспитывать, что, мол, работа для мужчины всегда на первом месте и всё такое. Перед отъездом с Кипра мне позвонила мама, сказала, что Равиль сам нашел покупателей на наш дом и что нужно мое согласие на его продажу. Я ей предложила приехать ко мне в Москву, посмотреть, как я живу. Она и приехала со своим старичком, встречали нас в аэропорту. Я думала, что Максим после поездки останется у меня на несколько дней, с мамой по Москве погуляем и т.д., но он прямо у дверей развернулся, чмокнул меня в щеку и умчался к своей благоверной. Мама смотрит на меня, а я как обосранная с ног до головы стою. Опять указали мне на моё место. Что у меня в душе творилось, словами не описать. Взяла маму с Васей, поехали в этот же день к родственникам, потом в Мурманск знакомых навестить, потом дом продавать, месяца полтора катались. Дом продали хорошо, за 15 000 $, чего это Равиль расщедрился - ума не приложу. Мамаша мне, конечно, не собиралась ничего давать, предложила купить квартиру в Саратове и переехать к ней из Москвы. На квартиру не хватало 6 000, свои деньги я тратить не хотела, поэтому решила взять их у Максима – пусть деньгами платит за мои унижения. Все это время ему не звонила, свой номер телефона тоже поменяла. В Москву в поезде ехала со своей школьной подружкой, которая тоже захотела в Испании поработать после моих рассказов, выпили с ней хорошо, прямо с вокзала ему и набрала, предложила встретиться, так он мне ответил, чтобы я сначала проспалась, а потом и вовсе телефон отключил, любовник хренов. Всю ночь ему смс-ки слала, не могла успокоиться. Утром, только с подружкой глаза разлепили, звонок:
- Алё, привет, это Максим. Протрезвела? Ты прости, конечно, но по пьяни мне лучше не звони, я в таком тоне с тобой разговаривать не буду. Месяц пропадала непонятно где, а мне же еще и претензии высказываешь.
- А, так это значит я виновата, что ты меня перед мамой дурой полной выставил, с чемоданом у дверей бросил? Значит, слушай, что я решила! Ты даешь мне 16 000, шесть на квартиру маме, десять добавляешь мне на комнату в коммуналке в Москве, и мы забываем о существовании друг друга. Ты же взял на себя ответственность содержать меня, раз уж я работу бросила? Вот и плати мне отступные, без квартиры я опять буду вынуждена работать пойти, опять меня все твои знакомые трахать будут. Решай!
- Понятно все с тобой, - говорит, - дня через три будут деньги. Больше мне не звони, я сам тебя найду. Пока!
- Ну, ты даёшь, - ошарашено смотрит на меня подружка, - где бы мне такого спонсора найти?
Дня через три и правда позвонил, спросил куда подвезти деньги.
- Ну, уж нет, милый, - говорю, - ты уж сам сделку до конца проведи, чтобы меня не кинули, а то второй раз придется деньги давать.
Приехал, весь красный, на меня старается не смотреть, мне аж жалко его стало. У меня уже был вариант покупки, я ему все рассказала, поехал к риелторам. Дня через три и провели сделку, через неделю я начала ремонт делать. Комната была в трёхкомнатной квартире на юге Москвы, там родня вся перегрызлась из-за наследства, поэтому квартиру распродали на отдельные комнаты. Соседка была одна, бабушка лет 60, другая комната так и стояла опечатанная, пока её не продавали. Максим предложил бригаду рабочих в помощь, я отказалась – моя первая комната, я сама её и сделаю! Переклеили с подружкой обои, постелили ковролин, настала пора покупать мебель. Приезжаю к себе на старую квартиру, где мы с Оксанкой жили, а там сюрприз! Эта гадина съехала к себе на Украину, украв у меня деньги (около 2 500$) и кое-какие вещи, даже бельём не побрезговала. Ух, тварь! У меня аж руки опустились, сижу реву – на что мне теперь мебель покупать? Звоню Максиму, захлебываясь от слез, рассказываю это всё. Сначала что-то бурчал в трубку, потом сказал, что вечером приедет. Припёрся пьяный вдрызг, еле на ногах стоял. Начал опять говорить, что любит меня, только так он жить не может, что и я тоже его должна понимать, у него и работа и дети, а со мной у него определенности нет, в любой момент я исчезнуть могу, как уже делала и т.д.
- Дурачок ты мой! – говорю, - Ты меня не обижай, я и не буду тебя бросать. Я же не прошу, чтобы ты разводился, мне и того, что есть, хватает, только будь почаще со мной!
Пробило меня на жалость, весь он был такой бедный и несчастный, раздела его, спать положила, сама рядышком легла и тут же всё ему простила. Утром проснулись, как ни в чем не бывало, как в старые добрые времена. Он отпросился с работы, поехали мне мебель покупать, купили шкаф, диван, стол, стулья, даже телевизор мне купил, хоть я и не просила. Начали снова встречаться, только уже реже, я-то на юг перебралась, ему до меня часа два надо было ехать, но я ему прощала это. Иногда он меня с собой в командировки брал, сам днем работал, а я по городу шаталась. Так прошла осень, наступила зима.
Тут, как чёрт из табакерки, появился Димка. Где-то раздобыл мой новый номер, позвонил, предложил встретиться. Максиму я про него так ничего и не говорила, хотя рассказала и про своё детство, и про изнасилование и про Вовочку. Максима не было, он на охоту куда-то на Дальний Восток уехал на две недели, я скучала – вот и решила встретиться. Димка ничуть не изменился, так же и бухал и работал, как он еще держался – фиг его знает. Сказал, что знает про моего женатика, нормально к этому относится, всё шутил, называл меня содержанкой. Ко мне не приставал, хотя неделю мы с ним по дискотекам ездили, веселились, каждый раз меня домой привозил. Я душу отвела – с Максимом так не получалось, он все время занят был, да и говорил, что дискотеки не любит. Наконец Димка мне и сказал:
- Ну что, Гимназистка (это он меня называл так), может, вернешься снова ко мне?
- А как мы жить-то будем? – спросила я. – С работы я ушла, денег теперь не зарабатываю, брать их у Максима, живя при этом с тобой, я тоже не могу. Да и определенности с тобой никакой, тебя в любой момент грохнуть могут (он рассказал, что в него недавно стреляли, простелили ногу и плечо на вылет, шрамы показывал). Вот если замуж меня возьмешь и на другую работу устроишься, тогда всё брошу.
- Да я и сам всё понимаю, - говорит, - надоело вышибалой работать. Мне давно предлагают обратно в спорт перейти, я уже почти согласился. А замуж… посмотрим на твоё поведение.
- Вот и давай, Димочка, организовывайся. Завтра Максим прилетает, в ближайшие дни встречаться не сможем, ты, как серьезно надумаешь, мне позвони!
- Неужели и мне счастье подвалило? – думала всю ночь. С Максимом, конечно, хорошо, но семью он не оставит, а Димка – крепкий, как броня, если еще и пить бросит, так вообще изумительный мужик будет, дети у нас красивые получатся. Всю ночь промечтала, уснула только под утро.
Максим приехал, Димка пока не звонил, все продолжалось по-старому. Однажды вечером позвонила Максиму и нарвалась на его жену:
- Алё, - отвечает женский голос, - кто это?
Я от неожиданности будто язык проглотила, душа в пятки укатилась.
- А… Максим… он где?
- Он в ванной, что ему передать? Кто звонил?
- Это Мария… а … вы его жена?
- Да. Какая Мария?
- Очень приятно познакомиться! – не удержалась я и повесила трубку.
Часа в 2 ночи мне позвонил Максим.
- Всё! – говорит, - я ушёл.
- Что всё? Куда ушёл? – не поняла я.
- Из семьи ушёл. После твоего звонка.
- Ты что, дурак? – говорю, - немедленно возвращайся! У тебя же дети!
- Поздно, Маш, я давно уже решил уходить, всё не мог решиться, а тут ты помогла. Зачем жить с человеком, если ты его не любишь? У меня к тебе душа прикипела. Детей я не бросаю, договорились, что я их на выходные забирать буду. Будешь жить со мной?
- Всё не просто, Максим… я тебе не говорила… у меня парень есть, у нас скоро свадьба.
- Понятно, - говорит, - ну, тогда удачи тебе!
- Подожди, - кричу, - а в трубке «пип-пип-пип». Потом и вовсе телефон отключил.
Всю ночь опять не спала, думала, думала, ничего не придумала. Пыталась звонить Димке, у того тоже телефон выключен – как сговорились все мои мужики. Утром, наконец, нашла и одного и второго. Максим сказал, что будет жить на служебной квартире, пока не найдет съёмную, обратно возвращаться не собирается в независимости от того, буду я с ним или нет, могу приезжать в любое время. Димка сказал, что пока по спорту ничего определенного ему не говорят, вечером у его друга день рождения, пригласил меня, я и поехала. Приехала – а там полный капец: куча накачанных бритоголовых со шлюхами, все бухие, обкуренные, Димка такой же. Кое-как утащила его оттуда. Правда, он один не хотел ехать, пришлось забрать и его очередного друга с двумя бабами. Приехали к Димке на квартиру, он и заявляет:
- Слушай, а давай оргию устроим? Ты ведь, наверняка, не пробовала впятером? Классно оттянемся!
- Димочка, ты ничего не попутал? Хоть я проституткой и работала, но с тобой я этим блядством заниматься не буду. Либо спишь со мной, либо я сейчас уезжаю!
Утащила его в комнату, переспали без презика, тут его опять на групповуху потянуло.
- Ты как хочешь, - говорит, - а я пойду.
Я не выдержала, схватила вещи и ушла, Димка даже проводить не вышел. Всю ночь опять ревела.

 

На другой день позвонила Максиму, было 29 декабря. Сказала, что мне все осточертело, надо развлечься, и потащила его в ночной клуб Новый год отмечать. Поехали сначала в один, другой, потом оказались в «Парижской жизни». Максим был, как в воду опущенный, веселиться не хотел, а я отрывалась по полной программе: пока ехали в «Парижскую жизнь», я полбутылки виски вылакала, тут то меня и понесло (чего я так напилась, сама не понимаю: видимо хотелось Димку забыть). Максим сидел, пил текилу за столиком, а я отрывалась на танцполе. Познакомилась с парнем, совсем молодой пацаненок с тремя серёжками в ухе, станцевали с ним два медленных танца. Максим сидит, смотрит, пьёт. Тут меня окончательно зло взяло, я с парнем и пошла вниз, в vip-бар. Там еще три порции виски накатила, совсем поплыла, парень уже обнимать меня стал. Тут Максим и появился:
- Ай, молодец! Хорош бухать-то, уже и сидеть не можешь. Поехали домой!
- Езжай! – говорю заплетающимся языком. – У меня свой дом есть, меня довезут.
- Кто тебя повезет? Ты через полчаса под столом валяться будешь такими темпами.
- Пошел в жопу! Я отдыхаю! Новый год, как-никак!
- Ну-ну, - отвечает мне, - отдыхай, я поехал.
- А ты молодец! – парню говорит. – Пьяную девку зацепил, её как угодно можно попользовать. Только учти, дорого она потом обойдётся, всего разденет. Пару штук в месяц зарабатываешь? Если меньше, то не потянешь.
- Ах ты, козёл, - зашипела я, - думаешь, купил меня? Не нужны мне твои деньги, я и сама заработаю!
- Вперёд! – говорит, развернулся и пошёл, скотина такая.
- Где виски? Наливай! – позвала я официанта.
- Это твой муж, что ли? – испуганно спросил парень.
- Ага, муж, объелся груш! Любовник хренов! Думает, что купил меня на всю жизнь. Хрен ему в рот! У меня в Испании жених есть! - понесло меня уже. Что-то я ему про Испанию втирать начала, потом снова танцевать пошли, меня уже штормило не по-детски, он меня держал постоянно, потом вообще уже ничего не помню.
Просыпаюсь у Максима в служебной квартире, лежу под одеялом, одетая, только сапоги сняты, у кровати валяются. Башка трещит – ужас. Выхожу из комнаты, заглядываю в зал: там Максим на диване спит. Пошла на кухню, сделала кофе, сижу, пытаюсь вспомнить, что вчера было. Как здесь оказалась – вообще не понимаю, вроде тот парень мне такси ловил, а может, это и Максим был, фиг его знает, помню только, что мужчина какой-то рядом был. Зашибись, думаю, Новый год отметила: с Димкой поругалась, бедному Максиму нервы вчера измотала. Тут же вспомнила, что он мне вчера наговорил, снова зло меня взяло. Одеваюсь в прихожей, тут Максим выходит:
- Ты куда?
- Домой. - Говорю, а сама реву в три ручья.
- Я думал, ты у меня на Новый год останешься. Поехали бы куда-нибудь за город вдвоём, отметили.
- Это после вчерашнего-то? Как я, кстати, вообще сюда попала?
- Я тебя привёз. Сидел в клубе, ждал, пока ты назюзюкаешься, потом одел и повёз.
- Что же ты меня не остановил? Я ведь из-за тебя напилась, как увидела, что ты на меня внимания не обращаешь, пока я с другими мужиками танцую, так и напилась.
- Напилась ты еще до этого, Маш. Я же видел, что тебя переклинило, останавливать тебя было бесполезно. Хоть бы спасибо сказала, что я тебя всю ночь охранял.
- Что же ты со мной не напился? Ты ведь любишь это дело? Вместе бы и повеселились.
- Не до веселья мне сейчас, Маш, надо думать, как жить дальше.
- А чего тут думать? Возвращайся в семью, да и все дела!
- Я же тебе уже объяснял, что возвращаться не буду. Если не будешь жить со мной, буду жить один.
- И что? Мы будем с твоими детьми жить? Не нужны они мне, я своего мужика и своих детей хочу, а не чужих. Ты хороший, ты славный, но ты не настоящий, понимаешь, не мой! Слишком мы с тобой разные. Да, мне удобно получать от тебя деньги, нравится с тобой трахаться, но моим ты никогда не будешь, дети никуда не денутся. Дай мне денег, кстати, у меня закончились.
- С собой у меня мало, надо на работу ехать.
- Давай все, что есть, не поеду я с тобой на работу, мне Новый год встречать не на что.
- Ну, на, - достает он деньги из кошелька, а у самого губы трясутся, вот-вот заплачет.
Тут уже и я не выдержала, заревела в голос, выхватила деньги и пустилась вниз по лестнице. На улице мороз, градусов 20, Максим выскакивает за мной голый, в одних спортивных штанах и тапочках.
- Стой! – кричит, - я же люблю тебя! Да подожди ты!
Народ на улице остановился, смотрит на это всё. Догнал, схватил за рукав шубки, чуть не оторвал. Схватил меня, обнял, трясётся весь. Господи, думаю, что же я наделала, куда я бегу, а сама уже остановиться не могу, реву в голос и вырываюсь от него.
- Пошел в жопу! – кричу. – Не нужна мне твоя любовь!
Отпустил меня, развернулся и к подъезду пошёл. Я домой поехала, сняла деньги на мамину квартиру с книжки, собрала вещи и покатила в Саратов.
Приехала я в Москву только после всех Новогодних праздников. За это время купили маме квартиру, даже дешевле получилось, чем рассчитывали, так что и на мебель даже осталось. Мама о серьёзных вещах вообще уже не думала, целыми днями пила свой джин-тоник, да хохотала. Говорить с ней о чем-нибудь личном смысла не было, она сразу ржать начинала. Я сказала Васе, что ей, по идее, к врачу надо, он ответил, что всё устроит. Только приехала в Москву, позвонила родственникам, а они меня и ошарашили. Второго января к ним заявился Максим (он меня как-то отвозил туда), привез всем подарки, мне новый мобильный телефон, о котором я мечтала. Спрашивал, не знают ли они, где я, как меня найти, весь был разбитый и потерянный. Меня прямо трясло от мысли, как я с ним встречусь после всего, что произошло, поэтому звонить ему не стала, позвонила Димке. Он был трезвый, веселый, как будто ничего не произошло. Я приехала к нему, снова переспали, тут я ему и заявила для проверки:
- Знаешь, Димочка, а я, похоже, беременна от тебя, неделя задержки! Ни с кем, кроме тебя, я без презерватива не спала.
Он полежал, подумал:
- Делай аборт, - говорит, – мне проблемы не нужны.
- Ты офигел, что ли? Это же мой первый! У меня потом вообще детей может не быть!
- Ты залетела, ты и расхлёбывай! Я на это не подписывался!
- Тогда хоть денег дай на аборт, мне брать негде, с Максимом мы расстались.
- Захочешь, найдёшь, хорош разводить меня, у тебя родная тетка – гинеколог, сама говорила.
- Если я сейчас уйду, я больше не вернусь никогда! Понимаешь?
- Ну, хорош уже, хватит. Надоело об одном и том же. Всё равно возвращаешься, знаешь ведь, что нравишься мне.
- Ну, тогда счастливо! – сказала я и уехала. Вот и всё, был, да сплыл мой Димочка.
Решила снова в Испанию рвануть, позвонила Маркусу, он подтвердил, что могу приехать в любое время. Собралась заказывать визу, как вдруг Максим заявился, застал меня в квартире всё-таки. Сказал, что он виноват во всём, что больше он меня не будет доставать своей любовью, что от своих обещаний он не отказывается, деньгами будет помогать, пока я на ноги не встану и работу нормальную не найду, трахаться с ним не надо, если у меня другой есть и всё такое. Я тоже расчувствовалась, расплакалась, рассказала ему про Димку. Закончилось это всё конечно тем, что мы поехали к нему на новую квартиру, которую он снял, где я и осталась. Если честно, то я вообще потерялась, не знала, что мне делать и как быть, поэтому решила – пусть всё идёт так, как есть, может, куда и вывезет кривая.
Квартиру Максим снял шикарную, там даже камин настоящий был, так здорово было с ним вечерами у огня сидеть. Днём он работал, я по дому хлопотала, совсем, как жена прям. Я сказала, что у меня детей быть не может, пока не захочу, так что на сексе мы с ним помешались просто. Димку я постепенно забывать стала, переключилась на Максима полностью. Единственное, что меня постоянно выбивало из колеи, так это то, что в выходные он от меня сбегал к детям (вечером, правда, возвращался). Как же я его ненавидела в эти дни, что ни выходные, так мы ругались по всяким пустякам. Уж и уходила я от него несколько раз, и истерики ему закатывала – ничего не помогало. В те дни, когда меня не было, Максим бухал по-чёрному, постоянно приезжала – а там какие-то друзья его с подружками пьяные спят. В конце концов, и произошёл у нас этот разговор:
- Слушай, Максим! А чего ты с женой не разводишься?
- А куда спешить? – отвечает. – Новой жены у меня пока не предвидится, ты сама мне постоянно говоришь, что временно со мной живёшь.
- А если не временно? Женишься на мне?
- Пока рано об этом говорить, Маш. Видишь, как у нас непросто всё складывается? Ты мне каждые выходные истерики закатываешь, опять исчезать стала, как раньше. Тут вариантов нет, либо ты моих детей принимаешь, как часть нашей жизни, либо всё идёт так, как сейчас. Выбора между детьми и тобой у меня нет, и не будет.
- Давай тогда выясним другое. Сколько ты денег своей якобы бывшей жене платишь?
- По-разному, но обычно около трёх штук в месяц.
- А мне, значит, две? Я у тебя на втором месте, хотя живу с тобой. Или я больше не стою?
- Да причём тут это? Там же дети, родственники и всё такое. Все у меня на шее сидят.
- А при том! – взбеленилась я. – Ты мне даже денег на квартиру не предложил, добавил на коммуналку и, думаешь, отделался? А то, что я живу с полоумной старухой в засранной коммуналке, а твоя бывшая в трёхкомнатной квартире в элитном доме, тебя не волнует?
- Ну, допустим, живёшь ты не коммуналке, а со мной. Чем тебя эта квартира не устраивает? Не бегай от меня, вот и будешь нормально жить.
- Да тем и не устраивает, что она не моя. Какие у меня гарантии, что ты меня завтра на улицу не выкинешь?
- Никаких. Будешь меня перед выбором ставить – или я, или дети, - рано или поздно мы расстанемся, я тоже так не могу больше. Выкинуть, конечно, не выкину, до учёбы дотяну, а там живи, как хочешь. Хоть я и люблю тебя, но уж слишком больно всё получается, нервы у меня уже на пределе.
- Дай мне денег на квартиру, или я ухожу!
- Пока не дам, у меня на работе проблемы, опять же из-за наших с тобой ссор, я тебе рассказывал. Чуть не выгнали меня за пьянство, теперь отрабатывать приходится. Будут – дам.
- Хорошо, когда? Я число хочу знать!
- Ну, не знаю, может месяца через два.
- Тогда дай, сколько есть. Я ухожу, мне два месяца надо на что-то жить.
- Что у меня дома, банк что ли? Завтра поеду на работу, привезу.
- Не волнует меня, где ты деньги возьмешь, занимай у друзей, у начальника.
- Спасибо тебе, родная, за советы. В очередной раз убедился, что жить с тобой невозможно. Тебе вообще к врачу нужно, на пустом месте истерики закатываешь. Что с тобой, Маш? Вся наша любовь прахом пошла из-за денег?
- Не из-за денег, а из-за твоего ко мне отношения. Где твой кошелёк?
- Вон на полке лежит. Забирай.
- Ключи я у себя оставлю, завтра за вещами приеду. Не забудь про два месяца!
- Узнаю, что ты в банях снова работаешь, денег не получишь! – прокричал он мне уже в открытую дверь.
- Пошёл в жопу, мразь!

 

Так я снова осталась одна. Всё клокотало у меня в душе, не могла понять, почему он так со мной поступает. Через неделю он позвонил, сказал, чтобы я продавала комнату, на квартиру он добавит, дал мне каких-то своих риелторов. Где-то через две недели я стала обладательницей однокомнатной квартиры. Максим не приезжал на сделку, только денег на ремонт передал с водителем. Сказал ещё, чтобы я искала институт, учёбу он оплатит. Месяц делала ремонт, не одна конечно, мне родственники своего сына прислали, чтобы он заодно и работу себе в Москве нашёл. У меня уже давно была идея придумывать и шить костюмы для девочек из бани, этим я и занималась в свободное время, накупила материалы, бусы, блёстки, заодно и танцы на шесте преподавала им же. Сама, конечно, в бане не работала, тошнило меня от одной этой мысли. Новыми подружками я так и не обзавелась, так, общалась с девчонками из бани, на дискотеки с ними ходила. Несколько раз приезжал водитель Максима, с которым мы как-то сошлись, но не в плане секса, конечно, а так, выпить, посидеть, поболтать. От него я и узнавала все новости про Максима. Он так и жил один, на работе у него наладилось, бабы какие-то у него были, но никто долго не задерживался. Я тоже время зря не теряла, знакомилась с парнями, но попадался всё больше какой-то молодняк, хоть и моего возраста, но мне с ними уже неинтересно было, я то жизнь уже повидала, в обществе повращалась, а у этих на уме только одно: как бы побухать на халяву, да потрахаться. Ради интереса переспала несколько раз, но всё было как-то пресно, без души. Поступать решила в институт лёгкой промышленности, на платное отделение дизайна одежды. Наняла репетиторов, стала ходить на подготовительные курсы. Димке больше не звонила. А, съездила, от нечего делать, к Вовочке, посмотреть, как он там прозябает. Его самого не нашла, но оставила свой телефон, он мне и позвонил. Так, поболтали, как старые знакомые, ничего у меня в душе не шевельнулось. Он рассказал, что скоро заканчивает учёбу, с женой у них всё хорошо, ребёнка пока не завели. Я ему тоже похвасталась, что живу в своей квартире, учусь в институте, пока не замужем, но скоро выйду. Так прошло несколько месяцев…
Май выдался солнечный, теплый, мы с подружками часто ездили на ВДНХ, гуляли, пили, парней цепляли. Там то я Максима опять и увидела. Сидим у фонтана с парнями, пьём пиво, как вдруг прямо на нас Максим выходит с какой-то девкой под ручку (это ж надо: в десятимиллионной Москве нос к носу столкнуться!). Она с цветами идёт, хохочет, а у Максима глаза стеклянные, отсутствующие, как будто неживые. Я прямо онемела. Прошли мимо нас, метрах в пяти и удалились по направлению к парку.
- Ты чё, Маш? Ты с нами? – толкает меня Ленка, а я в ступоре полном, только сердце из груди выскакивает, да кровь толчками в голову бьёт: «Мой! Мой! Мой!».
- Я только что видела его с бабой, - говорю онемевшими губами.
- Кого его-то?
- Максима, ты же его знаешь, с кем я жила раньше.
- А-а-а, так ты ведь ушла от него?
- Ушла, - говорю, - мне срочно выпить надо!
Пошли в кафе неподалёку, я сразу сто грамм водки заглотнула, пивом запила, на меня все смотрят, как на полоумную.
- Что смотрите? – говорю. – Я нажрусь сегодня! Только до дома меня довезите!
И понеслась! У меня истерика, пью без закуски, плачу, все меня успокаивают, а я всё больше распаляюсь, как будто и не было этих месяцев разлуки, как будто вчера мы с ним расстались! Вырвало меня, еле успела до туалета добежать, опять пить начала. Накачалась в зюзю, парни меня на скамеечку отвели. Господи, откуда же столько слёз берётся, часа два уже реву без остановки. Тут Ленка мне и говорит:
- Хватит, Маш, поехали домой, ничего не изменишь!
- Ну, уж нет! Сейчас я ему позвоню, всё скажу. – Ищу трясущимися руками телефон в сумочке.
- Сейчас ты ему наговоришь, вообще всё испортишь, кто тебе за институт платить будет? Давай лучше я позвоню.
- Звони! Дайте ещё водки!
Ленка взяла телефон, отошла в сторонку, я ещё водки махнула. Возвращается:
- Спросил, где мы, сказал, что минут через 15 подойдёт.
- Так! Быстро валите все отсюда, я сама с ним поговорю!
- Да ты что, Маш? Как мы тебя такую оставим?
- Валите, я сказала! Вы мне только мешать будете!
Ушли, сказали, что будут в соседнем кафе сидеть на всякий случай. Меня всю колотит, не знаю, о чём с ним разговаривать, уже и пожалела, что позвонила. Встала, пошла на выход. Тут он на меня и выскочил, взъерошенный, как воробей из лужи, бежал, видимо.
- Здравствуй Маш! А ты, я гляжу, всё пьёшь?
- Пошёл в жопу! А кто эта тварь с тобой была?
- Это не тварь, это моя девушка. Если будешь в таком тоне разговаривать, я развернусь и уйду.
- Скажи честно: спишь с ней?
- Было разок…
- Ну, и как она тебе после меня? На нашей кровати её трахал?
- Не надо начинать, Маш! Давай я домой тебя отвезу.
- К себе? Я домой не поеду, я сегодня пить буду!
- Нет, к себе я тебя не повезу: зачем прошлое опять ворошить? Поехали, по пути поговорим, я без водителя, сам за рулём.
- Тогда купи мне выпить.
- Да куплю, куплю, поехали уже! – и попытался меня под ручку взять.
- Не дотрагивайся до меня! Я сама пойду. А куда ты свою бабу дел?
- Домой отправил. Пойдём уже!
- Поэтому ты меня к себе не везёшь? Она там?
- О, Господи, да успокойся ты! С родителями она живет, туда и отправил.
Пошли в машину, он мне маленькую бутылочку виски взял, но в меня уже не лезло. Едем, он молчит, я трезвею потихоньку.
- Ну, - говорю, - давай, развлекай меня! Как живёшь?
- Плохо без тебя, Маш… но с тобой ещё хуже.
- Не надо было выгонять меня!
- Я тебя не выгонял, ты сама ушла, если помнишь. Как квартира? Ремонт сделала?
- А ты с темы то не уходи. Ты считаешь, что ни в чём не виноват?
- А в чём я виноват? В том, что от детей не отказался? Или что квартиру не трёхкомнатную купил? Ты и так меня, как липку, ободрала, до сих пор с долгами расплачиваюсь.
-Я же не виновата, что ты решил от меня поскорее избавиться? Я бы и подождала два месяца.
- Да за эти два месяца ты бы мне всю душу вынула! Приехали, показывай подъезд, а то я только дом знаю.
- А, так ты даже и не видел то говно, которое мне купил? Ну, поднимись хоть, посмотри, как твоя бывшая любовь живёт.
- Риелторы тебе несколько вариантов предлагали, ты сама этот выбрала. Пойдём, всё равно настроение уже испорчено, хуже не будет.
Только зашли в квартиру, как я тут же на него в прихожей и набросилась. Он стоит, ошарашенный, а я все целую его, целую, остановиться не могу:
- Милый, милый, милый! Как же я соскучилась! Ну, почему ты не приезжал? Ты же мой любимый, единственный, ты один меня из грязи вытащил, все остальные мужики мной только пользовались! Люблю тебя, люблю! Никуда тебя сегодня не отпущу, ты мой на сегодня. Завтра делай, что хочешь, сегодня побудь со мной, ну, пожалуйста!
Остался, всю ночь целовались, не могли уснуть. Утром я переехала к нему…
Начали снова жить вместе. Я давно мечтала о собаке, при первой же возможности поехали на «Птичий рынок», купили алабая, девочку, Артой назвали. Заодно и хорька взяли для прикола, хохотали, как дети. Договорились по возможности не бухать, чтобы не ссориться, дома спиртного не держали. Съездили к маме в Саратов, согласилась я с его детьми познакомиться. В выходные съездил за ними, привёз к нам домой. Я сижу, меня опять всю колотит. Младшая его забегает первой, видит меня:
- Ой, здравствуйте! А вы кто?
- Вот тебе на, дочь! – вмешался Максим. – Это моя знакомая тётя Маша, я же тебе рассказывал, что мы с ней знакомиться едем! Давайте раздевайтесь, будем чай с конфетами пить.
Пока младшая с Артой играла, старшая с меня глаз не сводила, я не знала, куда от стыда деться! Попили чай, поехали вместе по магазинам. Я, как в тумане, что-то говорила, куда-то ходила, что-то покупала – ничего не помню. Вечером, когда он их отвёз, сказала, что, видимо, не готова я пока с детьми общаться, пусть встречается с ними сам, я скандалить не буду. Так славно прожили больше месяца. Максим предложил поехать отдохнуть, решили совершить круиз по Греции и Италии. За несколько дней до поездки у меня случилась задержка. Это случалось и раньше, но, в основном, из-за нервных срывов, а сейчас вроде всё хорошо было… Подождала ещё два дня, потом утром, когда Максим на работу ушёл, купила тест на беременность, как раз за день до отлёта. Тут же и попробовала. Тест оказался положительный. Я в шоке была: минут десять сидела, смотрела на эту бумажку. Как же так? Мне все врачи говорили, что это невозможно, что операцию нужно делать, чтобы забеременеть! Позвонила Свете, она сказала, что каких только чудес на свете не бывает, и посоветовала провериться в консультации. Тут же и побежала, всё подтвердилось. Я, как раненый зверь, металась по квартире, не зная, что делать. Позвонила Ленке, она тут же примчалась с бутылкой коньяка. Выпили с ней, я сижу реву: все мои планы к чёрту, и институт, и работа. Не готова я, блин, рожать, не хочу матерью одиночкой в 22 года оставаться, в конце концов. С Максимом до сих пор всё непонятно, разговоры о замужестве он не ведёт. Ленка мне и говорит:
- Что ты так переживаешь? Сейчас не обязательно аборт делать, есть таблетки специальные. Выпьешь, дня три живот поболит, с температурой полежишь – всё и выйдет. Я уже два раза ими пользовалась, последствий никаких.
Не поверила Ленке, снова позвонила Свете, пока та за второй бутылкой бегала. Она подтвердила, что такие таблетки есть, только сначала у врача надо обследование пройти. Я немного успокоилась, срок ещё маленький был, и мы продолжили пить. К приходу Максима мы уже хорошенькие были, грамм по 400 на каждую уговорили. Он тоже крепко поддатый пришёл, у него встреча какая-то была.
- Что происходит? – накинулся он на Ленку с порога. – Ты зачем Машку спаиваешь? Давайте, девочки, заканчивайте! Собирайся домой Лен!
- А чего ты моих гостей выпроваживаешь? – взбрыкнула я. – У меня проблемы, Ленка меня поддержать приехала. Ты же весь день на работе!
- Какие у тебя проблемы опять появились? – начал заводиться он.
- Ну, вы тут сами разбирайтесь, а я побежала! – по быстрому смоталась Ленка, пока Максим ходил переодеваться.
- Давай выпьем, дорогой, нам поговорить надо.
- Ну, давай, раз уж ты без коньяка разговаривать не можешь. Только истерики не закатывай, прошу тебя.
- Ну, это уж как получится, извини!
Выпили, принесла я ему бумажку. Долго он врубиться не мог, пока я не объяснила, что к чему.
- Ну, и чего? – спрашивает.
- А ничего! Не буду я рожать, не хочу! С тобой определённости никакой, а мне ещё в институте учиться. Или родить? Ты как считаешь, дорогой?
- А чего я скажу? Я не против ребёнка. Это же мой, я надеюсь?
- Твой, твой, чей же ещё? Я с тобой последний месяц живу, до этого у меня всё хорошо было, ты сам помнишь. А кто его воспитывать будет?
- Ну, как кто? Мы с тобой, кто же ещё. Я от своего ребёнка не откажусь.
- Ну, а… жить то вместе будем?
- Это уж, как получится. Если всё будет хорошо, как сейчас, вместе. Начнёшь опять истерики закатывать – разбежимся.
- Да ладно! Расслабься! Это я тебя проверяла просто. Не буду я рожать.
- А аборт? Ты же говорила, что тебе нельзя аборты делать?
- Сама как-нибудь разберусь, ладно? Наливай, отметим это событие. Хоть знаю теперь, что не бесплодная! Спасибо дорогой!

 

Продолжение очередное. Я включила «MTV», и стала молча цедить коньяк. Максим пытался ещё продолжить разговор, но я послала его в жопу. Тогда он тоже стал молча пить. Так и набухались втихую, спать тоже молча легли. Утром я подскочила ни свет, ни заря, и, пока Максим храпел (он всегда храпит, когда пьяный), побежала в консультацию. Прошла обследование, выписали мне эти таблетки (ох и дорогие, блин!), прибежала домой и выпила в туалете, чтобы он не видел. Максим уже на ушах стоял, нам надо было в аэропорт двигаться. Вообще-то, летать я жутко боюсь, поэтому в аэропорту мы с Максимом опять набухались. Может от коньяка, может от того что срок маленький, часов шесть меня ничего не тревожило, я уж бояться стала, что таблетки «левые». Скрутило меня только тогда, когда мы в отель устроились, да так, что аж слезы из глаз непроизвольно полились. Он смотрит на меня, ничего не понимает, а я в туалете заперлась, пережидаю кризис (Ленка мне сказала, что волнами накатывает). Максим ходит по номеру, песни напевает:
- Эй, - стучит, - хорош засиживаться, пойдём, перекусим чего-нибудь, у меня уже изжога от этого коньяка началась. И тебе надо чего-нибудь в желудок бросить, легче станет.
Тут то меня зло и взяло: я же из-за него, собаки, мучаюсь, а ему хоть бы хны! Только за столик уселись, я ему и выдала:
- А ты когда разводиться-то будешь?
- Опять двадцать пять! Мы же обо всём уже разговаривали. Поживём хотя бы полгодика тихо мирно, и будет у нас счастье! Ты чего, Маш?
- Ты, гад, мне ребёнка заделал, а теперь говоришь – полгодика?
- О Господи! Про ребёнка я тебе уже всё сказал, если хочешь – рожай, я его не брошу. Ты ведь сама его не хочешь, правильно я тебя понял? Ты хочешь убить моего ребёнка, так какие претензии ко мне могут быть, я не понимаю. Ты хочешь, чтобы я это одобрил? Никогда! Это твоё решение, не моё.
- Разводись сейчас, позвони ей, или я опять уйду!
- Приедем, разведусь, обещаю. Это же не так просто – позвонил и развёлся. Надо и квартиру отписать, и с дачей разобраться, с машинами. Да куча заморочек, люди по полгода разводятся!
Тут меня опять скрутило, выскочила я из-за стола, побежала в номер. Господи, больно то как! Мама, мама, роди меня обратно! Если бы она была рядом! Чёрт, что я вообще тут делаю с этим говнюком, который на два фронта живёт, ни туда, ни сюда! Пошёл он в жопу, я домой поеду, мне там легче гораздо! Вышла, взяла чемодан, благо разобрать его ещё не успела, взяла такси у отеля и поехала в аэропорт. Приехала, подхожу к кассе, и тут у меня истерика начинается: билет на ближайший рейс стоит 270 евро, а у меня всего 200 в кошельке осталось, деньги-то все у Максима! Я в шоке, звоню ему:
- Вези мне деньги в аэропорт, я домой уезжаю.
- Так, - говорит, - зашибись! Сейчас подъеду, жди на входе, телефон только не выключай, как обычно.
Приезжает, я уже расплавилась от жары вся, ещё и температура вверх полезла.
- Что случилось-то? Опять началось? Ты чего за живот всё время держишься?
- Таблетки я выпила, вот что! – ору ему в лицо. – Не будет у меня ребёнка, понял? Выходит у меня всё!
- Зашибись! А головой подумать? Нафиг тогда лететь было? Остались бы в Москве, потом бы съездили. Сдурела совсем? А ну как в самолёте загибаться станешь, кто из-за тебя его сажать будет? Поехали в отель, я врача вызову! Как станет полегче, так обратно вместе и полетим, я тебя одну не отпущу.
Мне уже до того плохо было, что всё равно куда, лишь бы до кровати добраться. Доехали до отеля, меня вроде отпустило, сидим на ресепшене, врача ждём.
- Максим, если ты сейчас не позвонишь жене, я ни минуты здесь не останусь! – решила я добить тему.
- Маш, ну не с мобильного же звонить, тут люди кругом. Поднимемся в номер, позвоню.
- Ах, так? – выхватила я у него телефон. – Я сама ей позвоню! Как она у тебя записана? «Любимая жена»?
- Не найдёшь, Маш, у меня там триста номеров забито, не старайся! Не дури, а?
Сама не знаю, что на меня нашло, как пелена какая-то перед глазами стояла: подбежала к окну и швырнула телефон в бассейн со второго этажа, прямо на головы купающихся людей. Народ в шоке, на ресепшене тоже все остолбенели.
- Ты что, с дуба рухнула? – орёт Максим. – У меня там все телефоны, как я работать буду?
- Звони жене, или я сейчас ещё что-нибудь сделаю!
- Ладно, всё! Достала ты меня в конец уже!
- Звони с ресепшена, чтобы я слышала!
Пошёл, как миленький, попросил телефон, звонит:
- Здравствуй Лен! Это Максим. В общем, это… давай разводиться… нет, я сейчас не могу приехать, я за границей, я же тебе говорил… с квартирой разберёмся, когда приеду… сама реши, кому что останется, я подпишу, мне только дача и машина моя нужна… Всё, пока! … Мобильный у меня не работает, не звони! … Давай, приеду, всё объясню. Довольна? – это уже мне. – Получила своё? Теперь успокоилась? Давай, продолжай в том же духе, я ещё кому-нибудь позвоню! Может мне ещё с работы уволиться?
Я сижу, реву. Слава Богу, врач подъехала, я ей с грехом пополам по-испански объяснила, что происходит, показала упаковку от таблеток. Дала мне болеутоляющее, жаропонижающее, поставила укол успокоительный, сказала поспать хорошо, мол, ничего страшного, если будут осложнения, сразу же ей звонить. Пошла в номер, тут же и свалилась. Проснулась уже поздно ночью, Максима нет. Выхожу на балкон, сидит там, текилу пьёт, полная пепельница окурков, телефон сушится на периллах.
- Максима, милый! Ну, хватит, прости меня, я сама не понимаю, что со мной было! Не хочешь разводиться, не разводись, я как-нибудь сама проживу! Обними меня!
- Какая же ты всё-таки дура, Машка! Что ты с нами делаешь? Зачем? Иди к чёрту спать, я хочу один побыть.
Попыталась я его ещё пошевелить, он только больше брыкаться стал. Я снотворного выпила, опять уснула.
Так мы и отдыхали. Я немного отошла, правда, в Венеции опять простыла, снова с температурой свалилась. Он предлагал в Москву ехать, но я хотела, чтобы он отдохнул, он ведь так мечтал Италию посмотреть. По вечерам Максим пил свою текилу литрами, только пустые бутылки по балконам катались, книжки читал. Только я пыталась к нему приласкаться, как он снова психовать начинал, я тоже заводилась, опять ругались в голос. Капец! Приехали в Москву, я опять в консультацию побежала. Врач мне сказала, что надо ещё раз пропить эти грёбанные таблетки, не всё вышло, могут быть осложнения. Выпила, в этот раз уже при Максиме, лежу на диване, жду «прихода». Он кругами вокруг ходит, места себе найти не может.
- Что-нибудь нужно? – говорит наконец. – А то у меня мама приехала, надо повидаться, да и с разводом до конца разобраться пора.
- Ничего мне не нужно! – опять взорвалась я. – Езжай к своей родне, если они тебе ближе, чем я! Что уставился? Можешь вообще не возвращаться, раз тебе там лучше, я завтра уеду отсюда!
- Я же просто спросил, ты чего взбеленилась-то опять? Как же ты меня достала своими истериками! Когда ты нафиг успокоишься?
Ушёл, дверью хлопнул. Да сколько же можно терпеть всё это, думаю, пошло оно к чёрту! Бегом собрала вещи, какие смогла, позвонила Ленке, и быстро домой поехала, пока не началось.

 

Я бы убил уже на месте Максима. Нельзя столько ругаться и бухать

 

Кого? Зачем? На мой взгляд, оба героя хороши...

 

Это я образно. Но отношения - дикие с ее стороны

 

Заканчиваю второй литр вина, конец может не логичен, но уж простите...

Так закончился наш «медовый месяц». Максим больше не звонил, я ему тоже. А, спросил через водителя, куда ему собаку девать. Я позвонила Свете, она согласилась Арту взять. Я зажила своей прежней жизнью. Тут уже и учёба подошла, окунулась в неё с головою. Максим оплатил мне первый курс, денег я у него больше не просила, жила на то, что осталось от прежней жизни. Прикольно было с молодёжью учиться, я ведь их на 4-5 лет старше. Поначалу комплексовала, потом даже нравиться стало. Продолжала шить костюмы, даже деньги какие-то капали. С Ленкой по-прежнему зажигали на дискотеках. С ней-то и влипла в очередную историю. Сколько раз зарекалась ходить на пьянки к девчонкам из бани, никогда ничего хорошего из этого не выходило. Вот и на этот раз тоже. Пригласила она меня 7 ноября отметить вместе с двоюродными братьями, а то они её уже достали. Приехали из деревни, жили у неё в квартире, два месяца уже работу найти не могли. Дебилы дебилами, мы с Ленкой постоянно ржали над ними, но выгнать их она не могла почему-то. До этого у Ленки ещё и подружка одна жила, Светка, но за два дня до праздника Ленка её выгнала, так как та повадилась приводить в дом своего молодого человека. Тот был каким-то полоумным, здоровый, как бык, бывший десантник, любил Светку до потери пульса, периодически колотил её, любя, видимо. Ленку всё это достало, она её и выгнала.
Сидим мы, значит, пьем с братьями, как вдруг звонок в дверь. Ленка открывает, а там этот придурок десантник бухой.
- Где Светка?
- Не знаю, - отвечает Ленка, - она два дня назад съехала, куда – понятия не имею.
- Дай-ка я сам посмотрю, – отвечает тот, и, отодвинув Ленку от двери, заваливается в квартиру.
- Саш, ты куда? Да я тебе отвечаю, что её здесь нет! Офонарел?
Тот без разговоров давай ходить по комнатам, шкафы открывать и под кровати заглядывать.
- А вы чего стоите? – орёт Ленка на братьев, - Сделайте что-нибудь!
Те бросились к нему, так он одного сразу ногой в лицо ударил, другому руку заломал и к батарее отбросил.
- Ты, урод! – продолжает орать Ленка, - Пошёл вон из моей квартиры, я милицию вызову!
Тот вроде пошёл в прихожую, уже и дверь открыл, как вдруг закрывает её обратно, защелкивает замок, возвращается в комнату и вырывает телефонный провод из розетки. Мы в шоке все, братья оба под батарею забились. Ленка рванулась на кухню (мобильный её там на столе лежал), тот придурок за ней, я следом. Ленка только за мобильный, как тот нож со стола схватил:
- Только попробуй позвонить, сука! Тихо! Мне терять нечего, всё равно без Светки не жить. Вас не трону, если орать не будете (какой там орать, мы еле живые от страха в угол вместе забились). Звони Светке, чтобы приезжала прямо сейчас. Если не приедет, я себе вены при вас вскрою! – и полоснул себя по левой руке.
Мы тотчас снова заорали, Ленка уже в истерике бьётся.
- Я сказал тихо! А то сейчас ублюдков ваших порежу. Слышали? Сидеть, из комнаты не высовываться! Драчуны, блядь, жизни не видели, десантника голыми руками взять захотели! Звони! А ты, - это он ко мне уже, - водки налей, я гляжу у вас праздник.
- Руку перевяжи, - говорю, - кровью уже весь пол залил! – а сама бочком, бочком к своему телефону подбираюсь: он на подоконнике в сумочке лежит.
- Светочка, милая, приезжай скорей, здесь Сашка буянит, разбирайся с ним сама, он тут руки себе режет! Нафиг мне всё это нужно? – плачет Ленка в трубку.
Я тем временем телефон потихоньку вытащила, села за стол, наклонилась, локтём закрылась (вроде как плачу), а сама Максиму смс-ку отправляю «sos, нужна милиция, адрес…». Господи, думаю, лишь бы он в Москве был, и телефон не выключил!
- Так, десять минут прошло, - говорит этот козёл, и опять себя по этой же руке резанул.
- Саша, не надо! Не надо! Ну, пожалуйста! – причитает Ленка и опять телефон набирает. – Светка, ну где ты?
Я попробовала в туалет выйти, чтобы позвонить по-настоящему, но этот придурок не пустил. Сидит, водку из горла пьёт и песни поёт. Наконец, звонок в дверь.
- Светка! – заорала Ленка.
- Сидеть, я сам открою! – пошатываясь и обдирая косяки, пошёл в прихожую этот козёл.
Как только вышел, я тут же стала 02 набирать. Слышу – мужские голоса в прихожей, тут же звуки борьбы, маты, крики «Стоять, милиция», и забегает Максим.
Забрали нас всех в милицию показания давать, часа три продержали, Максим со мной ходил везде. Наконец, всё оформили (Светка, стерва, так и не приехала, даже и не собиралась), вышли на улицу.
- Когда ты закончишь бухать с кем попало, Маш? – говорит Максим. – Не надоело тебе с проститутками общаться? Пока от той жизни не оторвёшься, новой не будет. Поехали, отвезу тебя домой.
- Нет, - говорю, - домой я не поеду, меня трясёт от того что случилось, всю ночь кошмары будут сниться, я одна с ума сойду. Возьми меня к себе, а?
- Нафиг это надо, Маш? Опять нервы друг другу портить? Я только отошёл от всего.
- Да не буду я тебе нервы портить, завтра утром уеду. Мне самой не хочется к тебе возвращаться. Положи меня на диване. Я просто не хочу одна оставаться сегодня. Что тебе, жалко что ли? Я же знаю, что ты один живёшь.
Приехали, расстелил он мне на диване, и молча спать в комнату пошёл. Я полежала, поворочалась, не выдержала и пошла к нему. Утром, разумеется, никуда не уехала, опять влипла по уши в его ласки, ничего не могла с собой поделать.
- Живи, - говорит, - мне не жалко. Ругаться я с тобой больше не буду, мне нервы дороже, всё равно тебе что-то доказывать бесполезно. Той любви уже нет, всё выгорело, только дым остался. Деньги будут нужны, скажешь.
Долго я не выдержала, особенно когда узнала, что он жене новую машину купил месяц назад. Я в шоке была – сколько же он туда денег носит!
- Что же ты мне денег за весь институт не дал? Один курс оплатил, и думаешь, что хватит?
- Маш, какой смысл платить за всё обучение, если ты можешь в любой момент этот институт бросить? Чужому дяде деньги подарить? Я не член фонда помощи образованию. Мы же договорились: ты мне присылаешь счета, я их оплачиваю. От своих слов я не отказываюсь.
- Что я теперь пять лет от тебя зависеть буду? Заплатишь – не заплатишь? Нет уж, ты мне дай всю сумму, я её в банк положу, честно тебе говорю, что тратить не буду.
- Ну, во-первых, общая сумма за обучение в районе тридцатки грина будет стоить, а у меня разом таких денег нет, а во-вторых, скажу честно: зная твой подход ко мне и деньгам, у меня никакой уверенности нет, что ты снова не начнёшь деньги требовать. Так что извини, родная, ты сама всё испортила.
- Значит, на жену ты деньги находишь, а на меня нет?
- Так, Маш! Стоп! Я с тобой ругаться не буду. Больше ни слова не скажу.
- Какая же ты всё-таки мразь!

 

Конец? Мне кажется, что надо позабористей что-то

 

Не, не конец, размер не позволил. Топикстартер просил "не много букв", стараюсь придерживаться. Конец вот он...

...Психанула опять, так дверью хлопнула, что штукатурка посыпалась в подъезде. Дала себе зарок больше никогда его не видеть и не слышать, пусть подавится своими бабками. Мои деньги уже подходили к концу, поэтому я подала заявление о переводе на вечернее отделение и начала искать работу. Через неделю поиска устроилась в фирму, которая продавала ткани. Положили мне для начала оклад в 300 долларов, через месяц до 400 подняли, ещё примерно 200 мне костюмы приносили, которые я шила ночами для девочек. Делать нечего, стала учиться жить на эти деньги, ничего, привыкла. С Ленкой общаться перестала, завела себе парня, он работал программистом в хорошей фирме, неплохо зарабатывал. Вроде всё хорошо, но злость на Максима никуда не исчезла. Однажды с Вадимом, моим новым парнем, отдыхали в клубе, который располагался неподалёку от того места, где Максим квартиру снимал. Я не представляла, куда Вадим меня везёт, только когда вышли, я увидела его дом. Настроение сразу испортилось, я стала пить. Вадик в шоке был – никогда ещё меня такой не видел. Вышли из клуба, я смотрю – а у Максима свет горит. Чего я туда попёрлась – сама не знаю. Вадим пытался меня остановить, но я послала его подальше, он и уехал. Звоню в дверь:
- Кто?
- Открывай, узнаешь! – говорю я.
Открыл, но в квартиру не пускает, стоит в проходе.
- Ну что опять, Маш? О-о-о, да ты еле на ногах стоишь! Что случилось? Опять праздник жизни?
- Ну-у-у, решила посмотреть, как ты живешь.
- Нормально живу. Я устал на работе, Маш, спать хочу. Иди домой, а?
- Налей мне хоть виски, - говорю, - да я поеду. Я просто так зашла, не бойся, приставать не буду.
- Виски нет, коньяк налью. Оставаться и не рассчитывай.
- Пошёл в жопу!
Оттолкнула его, прошла, раздеваться не стала, только дублёнку сняла. Захожу: он лежит на диване с книжкой, на столике открытая бутылка вина, коньяк и одна рюмочка. Я выпила. Он лежит на животе, читает, пьёт вино, в мою сторону не смотрит. Гляжу, а на полочке его паспорт лежит. Я его взяла, листаю, дохожу до странички с семейным положением – а там штампик прежний. Такое зло меня опять взяло: сколько мне нервов измотал, всю жизнь с ног на голову поставил, а сам даже и не думал разводиться! Ненавижу! Ненавижу! Взяла и вырвала эту страничку из паспорта, давай её на кусочки раздирать. Максим обернулся, подскочил:
- Ты что, совсем рехнулась? – попытался он выхватить у меня паспорт.
Я руки за спину, повалилась на диван. Заломал он мне руки, вырвал паспорт.
- Ну, нахрена? – орёт, - ты что творишь-то?
- Да ты мне всю жизнь испоганил, мразь! – кричу я тоже, - я из-за тебя истеричкой стала!
- Да ты и была ей всё время, дура!
У меня опять как пелена перед глазами встала: схватила его стакан с вином и шарахнула его об стену. Пока он оторопело глядел стекающее по обоям вино, я бутылкой в стеклянный витраж запустила, только осколки по всей комнате брызнули. Схватила бутылку с коньяком, хотела её в телевизор запустить, но тут Максим очнулся.
- Ну, сука истеричная, сейчас ты у меня получишь! Да я тебя в психушку сдам!
Кинулся ко мне, завалил опять на диван, и давай шнуром от утюга мне руки связывать. Я вырвалась, отскочила и заехала ему этим утюгом по голове. Он отшатнулся, рукой за висок схватился, тут я ему ногтями в лицо и вцепилась, стала драть, как сидорову козу. Он уже обмяк весь, даже не сопротивляется.
- Давай, давай, - хрипит, - кончи меня здесь!
Тут меня, наконец, отпустило. Отскочила я от него, он повалился на пол к дивану и скулит, как собака. Господи, думаю, что же я наделала-то! Схватила дублёнку и выскочила в дверь. Не помню уже, как до дома доехала, так меня трясло. Выпила тройную дозу снотворного, и всё равно уснуть не могу. Позвонила Вадиму, разбудила его, рассказала про всё это. Он всполошился, собрался прямо сейчас ехать морду Максиму бить.
- Не надо никуда ехать, Вадик, приезжай ко мне, а? Мне так плохо.
Через полчаса примчался, набросилась я на него, до исступления любили друг друга. Весь следующий день я проспала, очнулась только под вечер. Позвонила Максиму:
- Ну что тебе еще надо? – говорит он.
- Мне очень стыдно за вчерашнее… прости меня, я сама не знаю, что на меня нашло. Ты хоть убрался в квартире?
- Блядь, Маша, ты же знаешь, что квартира не моя, нахрена мебель-то крошить? Чем люди-то виноваты? Ладно, мне лицо исцарапала, но зачем чужое имущество-то портить? Мне теперь заново ремонт придётся делать.
- Я же говорю, что мне очень стыдно. Извини. Пока.
- И ты будь здорова, только к психиатру сходи.
Так я и сделала. Обзвонила несколько клиник, записалась на приём к женщине-психиатру. Прихожу, а там баба молодая, чуть постарше меня. Поведала я ей, что смогла, снова расплакалась, про драку тоже рассказала.
- Что я, правда, истеричка? Мне самой противно так поступать, надоело уже всё!
- Ну, что Вы, Мария? Это нормальная реакция вашего организма. Более половины всех женщин колотят посуду при ссорах, ничего в этом удивительного нет. Лучше бить тарелки, чем в глубину загонять эту боль – вот тогда точно психом станешь. Так что всё в порядке, никакая Вы не истеричка. Вот с алкоголем надо себя ограничивать, не пристало юной красивой девушке пьяной по городу болтаться, отношения выяснять. Красотой и лаской надо мужиков-то брать, они сразу и потянутся. Мужчины – они же, как волки: смелые, но трусливые. Надо только флажки правильно расставить.
Поговорили с ней, отпустило меня. Заехала в аптеку, травок разных накупила, да и зажила прежней жизнью. Так спокойно прошло две недели, пока я с Вадимом не поругалась: он тоже меня как-то попрекнул, что проституцией деньги зарабатывать проще всего – не надо головой думать. Я психанула, послала его подальше – тоже мне учитель нашелся! А тебя трахали в 14 лет? А ты жил с полоумной матерью? А у тебя был на целый день только кусок хлеба? Зато мне 23 года, а у меня уже своя квартира. Да, я была проституткой, но ты же живешь со мной сейчас, а не тогда. Всё, что у меня есть, я заработала и выстрадала, а тебе и подобным всё на халяву достается – и квартиры от бабушки и машины на день рождения от родителей. Чуть в рожу ему не вцепилась, как тогда в Максима, еле сдержалась. Выгнала его, позвонила Ленке (уже почти полгода не виделись, только перезванивались), пригласила к себе. Она приехала со своим парнем, напились, как обычно, Ленка даже стриптиз танцевать стала для него. В итоге они пошли трахаться, а я до такой степени мужика захотела, что снова позвонила Максиму.
- Привет, – говорю, - трахнешь меня сегодня? Мебель портить не буду, просто соскучилась. Я ведь когда с кем-либо трахаюсь, только тебя представляю. Ну, так что?
- Нет, Маша, хватит. Я же слышу, что ты уже выпила, а по пьянке ты себя не контролируешь. Что было – не вернёшь, а ещё одной потасовки с тобой я не вынесу.
- Да пошёл ты! Всё равно приеду – только попробуй меня не пустить, я весь подъезд разнесу – сказала я, и трубку отключила.
Приезжаю – а они там тоже бухают: к нему двое друзей прилетели с Дальнего Востока. Максим молча открыл дверь и пошёл за стол. На столе водка, рыба, красная икра, моллюски какие-то мерзкие – меня чуть не стошнило от одного их вида. Я нахально протиснулась на диван между двумя друзьями.
- Всем привет, меня Маша зовут! Я бывшая любимая девушка Максима. Что пьём? Налейте-ка мне тоже!
- Может, мы пойдём пока погуляем? – спросил один из них у Максима.
- Ну, уж нет, лучше сидите, а то я один с ней не справлюсь – отвечает он.
- А что, ты уже рассказал своим друзьям, как мы с тобой тут веселились? Я гляжу, ремонт ты уже сделал, лицо зажило. Во сколько ремонт-то обошёлся?
- Маш, не начинай, а? Давай хоть раз нормально посидим, без скандалов. Неужели тебе своих нервов не жалко?
- Я, кстати, была у врача, он сказал, что это - нормальная реакция женского организма. Так что я – не истеричка!
- Вот за это и выпьем! – предложил один из гостей.
Выпили, потом ещё несколько раз поднимали. Они расслабились, давай какие-то истории вспоминать, ржут, как лошади, Максим тоже уже пьяненький сидит, на меня внимания не обращает.
- Ша! – говорю, - у меня тост есть! За нашего с Максимом ребёнка! Спасибо тебе, милый, за то, что я его лишилась!
Я стала вставать и нечаянно зацепила стол. Всё с грохотом полетело на пол.
- Гуляем! – крикнула я и шарахнула об пол выпитую рюмку.
- Зашибись! – говорит Максим, - вот и началось.
- Да не бойся! Не буду я стены вином поливать. Сам же видел – у меня случайно вышло. Давай тряпку, помою пол.
- Тебе сейчас только пол и мыть – еле на ногах стоишь. Сиди уже, мы сами разберёмся.
Посидели ещё немного, потом я в ванную пошла. Где-то с час там лежала, отмокала, время уже к трём часам ночи подошло. Выхожу – а они уже спят все: гости в маленькой комнате, Максим у себя в спальне. Лежит, делает вид, что спит. Ну, я-то быстро его растормошила, хотя он и пытался отбрыкаться. Меня на нежность пробило – до утра ему на ушко шептала: какой он хороший и как я его люблю. Он молчал, сопел, всё отвернуться пытался, а я прямо остановиться не могла. Уснули только под утро. Я продрыхла до 11, когда встала – никого уже не было. На столе записка «Маш, оставь, пожалуйста, ключи на вахте, а то днём друзья придут. Пока». Позвонила на работу, отпросилась по болезни. Оставила ключи, поехала домой, переоделась и в институт. Звонила Максиму, но он весь день трубку не брал. Тогда я решила вечером после института опять к нему рвануть. Приезжаю часам к 10 вечера – а дома нет никого, и свет не горит. Я ему опять набираю:
- Привет, - говорю, - а куда вы все подевались? Опять бухаете? Я уже полчаса под дверью стою.
- Здравствуй Маша, - отвечает, - тут такое дело… в общем, я переехал на другую квартиру. Пора нам с тобой завязывать всю эту бодягу – нервы уже у обоих ни к чёрту.
- Это ты мне, типа, от ворот поворот даёшь?
- Ну, можно и так сказать. Достало меня уже всё, Маш. Институт я тебе буду оплачивать, не переживай. Денег на жизнь, извини, давать больше не буду: я считаю свои обязательства выполненными. Даю тебе месяц окончательно подумать – будешь жить со мной или нет. Пока не решишь – видеться с тобой не хочу, мне моё лицо и нервы дороже.
- Ах, так значит! Ну и мразь же ты после этого. Тебе самому не стыдно? Сломал, значит, мне жизнь, сделал из меня психопатку, а теперь бросаешь? Твоя любимая девушка должна на 400 баксов жить? Как же ты нашим знакомым в глаза смотреть будешь? А? Где ты сейчас, говори, я приеду! Или опять струсишь? Бабу испугался, трус?
- Маш, всё время ты от меня уходила. Теперь я решил уйти. У тебя всё было – моя любовь, мои деньги, моя квартира. Ты всё испортила, Маш, а не я. Мне так больно, Маш, если бы ты знала. Но дальше так жить я не могу.
- Значит, слушай! Ты не имеешь права так со мной поступать! Это раз! Вези мне сейчас 20 000 долларов! Это два! До конца учёбы мне хватит, дальше я сама разберусь, нафиг ты мне не нужен. Я должна жить не хуже, чем твоя бывшая жена, ты понял меня? Это три! Вези деньги, Максим! Я всю ночь здесь простою, пока ты не приедешь.
- Маш, ты в своём уме, вообще? С какой радости я тебе должен деньги везти? Тебя и маму я квартирами обеспечил, в институт устроил, из бани тебя вытащил. Что тебе ещё от меня надо? Всё остальное ты сама просрала.
- Не ври, Максим! Квартиры я сама покупала, ты только добавлял, и то каждый раз мне это нервов стоило. Вези деньги!
- Кто о чём, а Маша о деньгах! Всё, Маш, разговор окончен. Денег я больше не дам. Счета за институт буду оплачивать, как и обещал. Всё!
- Максима, подожди, не бросай трубку… не оставляй меня, а? Я не знаю, как мне дальше жить, я боюсь, что пропаду. Кругом такая грязь! Ну, приедь ко мне, пожалуйста. Ну что тебе стоит?
- На жалость меня пробить решила? Хватит, Маш, натерпелся я. Ты мне как-то говорила про лёд у тебя в душе. Теперь эта глыба у меня намёрзла. Ничего у меня уже, Маш, не шевелится в душе, только горько и больно. Всё, прощай! – и отключился.
Я так на поребрик и села, сижу реву, как дура последняя. Ох, Максим, Максим, что же ты наделал? Ведь ближе и роднее тебя у меня никого не было и не будет. Если бы ты знал, как я себя кляла за все те беды, которые тебе принесла! Я сама не знаю, что на меня находило! Я же просто тебя любила, по-бабски, всей душой, всем телом! Как умела, так и любила. А ты ушёл, бросил, наплевал, растоптал. Что же ты за изверг-то такой, а? Или вообще ничего не видишь и не понимаешь? Что за душа-то у тебя такая тёмная? Только и думаешь, как бы поскорее от меня отделаться. Неужели кроме денег у тебя ничего святого нет? Что для тебя эти 20 000? Да ты на пьянках своих больше в месяц просираешь! Какая же ты сволочь, всё-таки, любимый мой человечек.
Минут через 20 подъехал мой знакомый водитель Максима.
- Машка, привет! – как ни в чём не бывало, весело проорал он, - хорош реветь, поехали домой! Вот, Максим просил тебе передать штуку баксов. Только не пытай меня, где он живёт, ладно? Вы сами со своими проблемами разбирайтесь, мне своих хватает. Всё, всё, поехали, а то меня тоже жена дома ждёт. В гробу я такую работу видел – ни отпусков, ни выходных, ещё и вечерами напрягают!
Больше я Максима не видела. Утром успокоилась, всё обдумала, позвонила ему:
- Значит, слушай меня внимательно и не перебивай! Я всё поняла. Для тебя ничего не существует – ни меня, ни твоей стервы-жены, ни твоих детей, никого. Тебе никого не жалко. Ты – чудовище! Всё, чем ты живёшь – это деньги. Какая же я дура была, что сразу этого не увидела. Не нужен мне такой Максим! Я всё время любила другого Максима, самого нежного, самого любимого, самого дорогого мне человека. Ты не увидел, и не понял ничего, да, видимо, и не поймёшь никогда. Всё, Максим, прощай! За институт не беспокойся, сама разберусь, не все же мужики такие скоты, как ты. Привет детям, они у тебя замечательные! Не бросай их, как меня.
- Прощай, Маша! – и больше ничего…

Что сейчас? Сейчас я замужем за Вадимом, недавно сыграли свадьбу. Почти два года я его хомутала. Он купил мне машину, оплатил институт. Я работаю в приличной фирме, про своё прошлое не вспоминаю. Все связи порвала, даже с Каринкой не общаюсь.
Про Димку я ничего не знаю, насрать мне на этого говнюка.
Светкин десантник всё-таки покончил с собой – выбросился из окна, когда она его в очередной раз домой к себе не пустила. Вот какая любовь бывает…
Что Максим? Через полгода он вернулся к жене, сейчас у него, как рассказывает водитель, с которым мы по-прежнему дружим, вроде всё наладилось. Так же бухает, ходит по баням – ничего не меняется. На Новый Год я ему позвонила с хорошими мыслями, просто хотела поздравить с праздником. Он сказал, что не может разговаривать, и отключил телефон. Я сначала разозлилась, потом просто отправила ему смс-ку «Ты всё предал, трус и предатель!»
Вот такая история.

 

Ох, любiтель - явно в теме... История - трэш, конечно... Очень показательная...

Вери гуд! Пиши ещё!

 

VPR, "Запах горького миндаля" - сильно написано.

 

Юлий Лепишев, апатичный тип неопределенного возраста и рода профессии, стоял перед балконной дверью .Почесывая раздавшееся с годами брюхо, он с участием наблюдал за разворачивающейся картиной, где то в интригующее непроглядной мгле своего двора. Точнее разглядеть ничего было нельзя ,но зрение подпитываемое другим не менее ярким чувством рисовало отчаянные картины ночи
Кто то.. кого то.. за чтото.. отчаянно хуячил в кромешной темноте. Разобрать ессно ничего было нельзя, но звуки дадад эти божественные звуки ласкали уши праздного аморала. Нутро Лепишева настойчиво просило добавки, но кажется житейская драма уже подходила к концу. Юлик еще раз разочарованно почесал брюхо и решил вернуться внутрь ибо балконная обитель ничего кроме скорого насморка на сегодняшний вечер не сулила . Довольно зажмурившись он представил, что пышногрудая соседка снизу вдруг припрется к нему в гости и он воспользовавшись отчаянным положением нижнейэтажной особи оттрахает ее во все дырки ..вооо все дыыыырки вторило участливое эхо в голове. Но звонок, такой желанный звонок на двери и телефон почемуто отчаянно молчали. Еше раз проверив гудок, Юлик с разочарованием повесил трубку. Легкий доступный секс был все менее реален. Дымкой он напомнил о себя легким зудом в области паха и пропал подчинившись более сильному чувству. Холодильник принял хозяина без энтузиазма. На его полках не было ни пиццы ни остального так желанного junka. Похоже было на то что холодильник отметил сегодняшний вечер без лишней шумихи подожрав все сам. Поверить в то что Юлик сам все это съел не было ни сил ни желания. Отчаянно хотелось свалить вину на кого то еще, но так как молодой пока еще человек жил в глубоком одиночестве, свалить было ровным счетом не на кого. Так почему бы ни на холодильник ? Старый пружинный диван огрызнулся тяжести интервента и мешал думать о проблемах куда важных чем может представится на первый взгляд.Закрыв глаза Юлик думал о деньгах .Он очень любил деньги.Нет не так как мы с вами, а больше.. гораздо больше .Ровные четкие купюры уложенные в одинаковые толстые пачки, запечатанные пахучим банковским сургучом и перерезанные банковской лентой, снились ему уже многие годы.
Волнующая близость избавления от унизительной процедуры ежедневных походов на опостылевшую службу, так взбудоражила Юлика, что он начал судорожно пересчитывать пачки. Совершив несколько подходов он с удовольствием отметил, что каждый раз пачек становится больше. Несколько раз облизав пересохшие губы, Юлик погрузился в глубокий сон. Улыбка не подчинявшаяся ни чему, так и осталась запечатленная на его красивом белом лице.
Сам по себя Юлий Лепишев слыл вполне себе человеком и даже местами приятным собеседником. Иногда он даже мог позволить себе сходить в питейное заведение или даже кафе например. Без особого гусарства конечно.
Прохожие часто задерживают на нем свой взгляд .Возможно потому что он очень похож на них самих, а может потому что он и есть они сами...

 

День рождение одного из заместителей директора, крупный холдинг, пятница, конец рабочего дня... Подарили мы ему настоящий охотничий арбалет, лосей валить... Народ мы простой - раз подарили, надо попробывать... Взяли толстую пачку журналов, поставили к стеночке и стали по ним стрелять по очереди... Стреляем, радуемся, какой арбалет хороший и как много глянцевых журналов за раз прошибает... Очередной "Вильгельм Тель" берет прицел, стреляет, арбалетный болт пролетает мимо пачки журналов, пробивает насквозь гипсокартонную стену и исчезает из видимости...

Тут стоит заметить, что через эту стенку находится переговорная Ну кто же знал, что финдиректору в пятницу вечером приспичит в этой переговорной с банкирами из Merill Lynch встречаться... Делать ему нечего, в пятницу-то... Слышим визг оу май год, в стене дырка... Отправили одного посмотреть... Говорит, ничего страшного, никого не задело, более того, никто даже не обгадился. Идем всей группой, по очереди заглядываем, любопытно же... Из стены сантиметров на двадцать торчит арбалетный болт, оперением застрял... До спинки стула одного из переговорщиков сантиметров пять не хватило... У американцев глаза размером с блюдце... Кучка пыли на полу... Вытащили болт, подивились пробивной силе, изучили дырку и пошли дальше праздновать...

Если вам как-нибудь банкир расскажет, что по нему во время переговоров из арбалета стреляли - можете верить... В стене, кстати, сейчас три дырки - коллега потом еще два раза друзьям-знакомым арбалетом хвастался...

 

Качественный гипсокартон, это наше фсё...

 

Из прошлогоднего...

Илья, доктор Фауст и проститутка.

Сторговавшись за восемьсот, Илья Куперсон, продал наконец-то последнюю пару сапог именитого китайского дизайнера Поппопедрини, и подогретый выпитым алкоголем покинул "Лужу" с барсеткой, до отказа забитой наличностью. В тот год мороз стоял на улицах Москвы нешуточный, и Илье захотелось согреться, не только физически, но и духовно. На метро он добрался до центра, и вышел к бесконечно реставрируемому Большому театру. Под сводами колонн величественного памятника архитектуры он купил два билета на «Фауста» у одного из промышлявших там пидарасов. Брезгливо потянув билеты из рук деятеля от искусства, Куперсон подумал: "Неплохо бы руки помыть, неизвестно за чей хуй я только что держался".

До спектакля времени было еще достаточно, и Илья отправился на Тверскую, поискать фею, желающую духовно поправится за компанию. Несмотря на мороз, контингент был достаточно велик, и Илье не составило большого труда найти подходящую кандидатуру.
Заминка вышла, лишь при обсуждении условий и суммы сделки.

- На «Фауста» пойдешь со мной? - Спросил он маленькую толстушку в короткой юбке и в сапогах на платформе.
- Эт че?.. в жопу штоль? - Спросила фейка, с подозрением прищурив накрашенные глаза, – ну, можно, вообще… только эта... у тебя большой?
- Ты, дура, не поняла ни хера. На спектакль пойдешь? - Начал терять терпение Илья.
- А-а... поняла. Ты извращенец? Слышала про такую фигню, но не пробовала ни разу. Если объяснишь, что надо делать, пойду я на твоего Фауса.
- Дура степная. В театр пойдешь? - Уже уставшим голосом тянет Илья. Фея начинает шевелить мозгами и губами одновременно.
- Сто пятьдесят. - Испуганно сказала она и глянула на Илью, - тильки в жопу дам, ежели у тебя не шибко большой.

Желание просто убить фею на месте, переросло в жажду долго и мучительно терзать представительницу тверского профсоюза. Но обижать животных и женщин Куперсон считал недостойным, поэтому только вздохнул в ответ, и после паузы сказал:
- Сто. И без жопы твоей, сраной.
Фейка попыталась возразить насчет чистоты своего ануса, но клиент уже тащил ее за руку мимо снующих прохожих в сторону Большого.

На входе мерзкого вида билетерша, нарочито строгим взглядом окинула вошедшую парочку. Кричащая боевая окраска, голые бедра в сеточку, глубокое декольте, обнаружившееся под болоньевой курточкой девушки, говорили сами за себя. Театр произвел на фею неизгладимое впечатление.
- Че рот раскрыла, куртку снимай. Видать, в Урюпинске твоем театра нет? - Спросил Илья.
- Я из Очакова. Нет у нас театра. - Обиженно промолвила фея.

С мороза Илье нестерпимо захотелось по малой нужде, и снабдив фейку программкой и бутербродом с семгой, он направился к туалету. Стоя над писсуаром, и получая физиологическое наслаждение, Куперсон услышал, как за спиной хлопнула дверь, и засеменили шаги.
- В сортире по двойному тарифу. - Услышал он голос своей новой знакомой.
- Ты охренела что ли? Вали отсюда! – Заорал Илья, и дернувшись от неожиданности, обоссал стену туалета.
Фейка обиженно фыркнула, и хлопнула дверью.

***

Пробравшись на указанные в билетах места в партере зала, Фея и Илья устроились в уютных креслах. Сидящие справа и слева театральные мымры поморщились не столько от вида, сколько от амбре, которое источали наши герои. Запах исходивший от простоявшего весь день на рынке Ильи смешивался с отвратительной и резкой вонью парфюма его спутницы.
Свет погас, кашель в зале, увертюра... и пошло, поехало. Через десять минут Илья услышал шепот феи:
- Время идет. Договаривались на час. Могу отсосать прямо здесь.
- Помолчи, дура. Послушай. - Сказал Илья.
- Хуйня, какая то. Мне «Комбинация» нравится. Про колбаску. Или про бухгалтера.
- Епта, можешь не мешать хотя-бы. - Окрысился Куперсон.
- Молодые люди, можно на полтона ниже. - Проснулась мымра справа.
- Хорошо, хорошо, молчу. - С хохляцким акцентом громко сказала фея. Тут уже зацыкали со всех сторон. Фея обиженно надула губки, и как бы невзначай положила руку на ногу Ильи. Он поморщился, но руку не оттолкнул. Еще минут пять, десять все шло нормально, пока фея не допустила вольность и не схватила Илью за член.
- Ты че, сучка, ебанулась? - от неожиданности громко сказал Илья.
- Ребята, если вы не прекратите, я позову администрацию. – Взвизгнула мымра слева.
- Да успокойся ты, коза драная! - Звонкий голос феи пронизал напряженную атмосферу зала и прокатился по рядам: - Сидим себе, никому не мешаем. Фауса слушаем!
- Прекратите безобразничать. - Зашипели по змеиному уже сзади.

Следующим действиям феи Илья уже не мешал, дабы не вызывать агрессии к своей персоне и хотя-бы дослушать оперу до конца первого акта. Браслет на руке девушки позвякивал, но так как на сцене в этот момент происходили какие то разборки, то громкая музыка заглушала эти посторонние звуки. Фея опустила голову между ног Куперсона, и в тот самый момент, когда на сцене все более-менее успокоилось, сидящие рядом услышали размеренный перезвон браслета, и тяжелое и довольное сопение Ильи.

Воздух вокруг стал невыносимо тяжелым и наполнился шипением театральных мымр. Илья решил отпустить ситуацию на самотек, и закрыв глаза, плотно стиснул зубы. Он тихо скулил и не слышал, ни звуков музыки, ни недовольного шепота вокруг, ни шагов подошедшей к нему, похожей на козу, администраторши. И в тот момент, когда чопорная женщина пыталась, дотянутся до его плеча, Илья кончил, и заорал. Администраторша, от неожиданности вздрогнула, и вступила высоким фальцетом. Крики удовлетворённого тигра, и не доеной козы слились воедино, сотрясли стены Большого театра, отразились от них, и прокатившись по залу, достигли освещенной сцены. Доктор Фауст обернулся на крик торговца сапогами, и администраторши, затем спохватился и завершил сделку по продаже души.

***

- На хера ты ее в театр повел? - допытывался молодой лейтенант.
- Хотел, как лучше. - Хмуро выговорил Илья.
- А зачем хер ей в рот засунул, да еще в зале? Так лучше?
- Хотел, чтобы она про Москву хоть что-то хорошее узнала.
- Узнает, не переживай... сегодня и узнает.


© vpr 2007

 

Спасибо, поржал! VPR - крео гениальный, единственно - у тверчанок не хохляцкий акцент.

 

Бхы... динамично, однако. Представил себе бомжа ковыряющегося в гугле...

 

Автор: vpr

Черный, черный Квадрат.

В городишко этот я попал совершенно случайно. Не могу понять, за каким хреном понадобилось мне сойти на этом перроне, но… так уж получилось. Скажем так, просто было что-то пугающее, и одновременно притягивающее в этих как будто присевших от усталости на корточки городских халупах. Черные, как раны от шрапнели окна и нелепые шиферные крыши, довершали убогий городской пейзаж. Ах, да, и ещё туман. Конечно же, тогда был туман. Густой и зловещий, он быстро менял форму и был как будто живой. Я просто стоял на платформе и смотрел на город, когда вдруг электричка за моей спиной, видимо устав от ожидания, дёрнулась и поползла, набирая обороты, куда то в ажурный проем, сплетённый из проводов, надземных переходов и семафоров.

Я накинул на плечо ремень от этюдника, и направился вдоль перрона. То ли из-за густого тумана, а может быть из-за того, что всё моё внимание было сосредоточено на городских видах, мне показалось, что я не встретил ни единой живой души, пока плёлся к переходу. А может быть, я на самом деле был единственным, кто сошёл тогда с электрички. От этого на душе было как-то неуютно. Мне вдруг захотелось вернуться, подождать следующий поезд, и уехать, но желание попробовать написать туман так, как это делал на своих полотнах великий Каро, пересилило мой непонятный страх, и я решительно ступил на металлическую ступень надземного перехода.

Городишко, как и перрон, не встретил меня сутолокой спешащих по своим делам обитателей. Только пересушенная старуха, сидящая на одноместной скамеечке, возле входа в один из домов, да толстожопая продавщица мороженого, катившая по мостовой свою нелепую, потрепанную в рыночных сражениях морозилку, вот и всё население, встретившееся мне тем утром в городке. Я инстинктивно поздоровался с обеими. Такое, вроде негласное правило существует в небольших селениях. И если старуха просто-напросто проигнорировала меня, то продавщица вздрогнула, посмотрела в мою сторону, глупо улыбнулась и кивнула головой. А затем, резво прибавила ходу, и скрылась в тумане. Только колёсики её тележки, какое то время стучали на неровностях асфальта.

Наконец я набрёл на подходящее для этюда место. Скорее всего, это была центральная площадь города. По центру её располагалось некое подобие круглого фонтана. По крайней мере, оно, когда-то им точно было. Возле него я и расположился. По периметру площадь окружали сплошь двух или трёх этажные здания, вросшие в землю, практически до уровня окон первого этажа. Штукатурка со стен местами осыпалась, а сливные трубы походили на переломанные в нескольких местах, и неправильно сросшиеся конечности. В общем, вид был колоритный и тоскливый, как говорится, что надо. Разложив этюдник, я выбрал ракурс, прикинул, насколько днём изменится освещение, (если, конечно я тут вообще задержусь до полудня), закурил, и начал не спеша делать набросок.

***
(продолжение следует)

 

За всё время, что я провёл за этюдником, я не видел ни одного прохожего. Сначала я не придавал этому значения, так как был поглощен работой. Но когда в очередной раз я отвлекся и потянулся за сигаретой, то понял, что времени прошло, или, по крайней мере, должно было пройти достаточно много. Наручных часов я никогда не носил, поэтому завертел головой, в надежде обнаружить часы на одном из столбов освещения. Но таковых в поле моего зрения не оказалось. Ни столбов, ни фонарей, ни тем более часов на них. Туман на мгновение рассеялся, и в эту самую секунду я заметил, уже знакомую мне продавщицу мороженого. Она стояла на узкой улочке между двумя домами, прямо напротив меня. Шагах в тридцати, сорока.

-Эй, гражданочка! – Крикнул я, и направился в её сторону.
Увидев, что я приближаюсь, продавщица начала поспешно приводить в порядок свою прическу, а затем, глядя прямо на меня, проговорила:
-Бо-о-ро-ди-но-о, в шоколаде! Ла-а-ако-мка-а, в глазури...
При этом «бородино» и «лакомка» она гнусавила заунывно и протяжно, а «в шоколаде» и «в глазури» произносила скороговоркой.
-Послушайте, не подскажете, который час? – Обратился я к продавщице мороженого.
Продавщица, проигнорировала мой вопрос, однако, глядя мне прямо в глаза, упорно разворачивала передо мной свою незатейливую, но тревожную и тоскливую рекламную кампанию:
-Бо-о-ро-ди-но-о, в шоколаде! Ла-а-ако-мка-а, в глазури…
-Послушайте, я не собираюсь у вас ничего покупать, я просто хочу узнать который час. Только и всего. Понимаете? – Повторил я, и для наглядности, постучал указательным пальцем правой руки по внешней стороне запястья левой. Продавщица видимо смекнула, что от неё требуется, потому что мгновенно замолчала, и внезапно расплылась в улыбке. Я уже было обрадовался, как вдруг она так же внезапно перестала улыбаться, и я снова услышал уже слегка подзаебавший меня местный фольклор:
-Бо-о-ро-ди-но-о, в шоколаде! Ла-а-ако-мка-а, в глазури…
Я в сердцах сплюнул, поняв, что продавщица мороженого явно не в себе, потянулся за кошельком, и сказал:
-Бородино, пожалуйста.
В тот самый момент, когда я это произнёс, песнь мороженщицы смолкла, она показала мне два ряда своих белых зубов, и потянулась к небольшой крышке наверху морозильника.
-Молодой человек! – Услышал я голос за своей спиной, и повернулся, пытаясь отыскать глазами того, кому принадлежал этот голос. Обращались то явно ко мне, больше на площади никого не было.
-Да, да, вы! Можно вас на секундочку?
Я, наконец, разглядел смутную высокую фигуру в длинном пальто, стоящую посреди площади, рядом с фонтаном.
-Одну минуту. Я только мороженое… - сказал я, поворачиваясь к продавщице, и осекся. Ёбнутая на голову баба растворилась неизвестно куда, вместе со своим долбанным ящиком на колёсах.
Сказать, что я был удивлён, значит не сказать ничего. Я продолжал стоять в нерешительности, и лишь крутил головой по сторонам, пытаясь отыскать мороженщицу. Но её нигде не было. Я пожал плечами и направился к незнакомцу, стоящему уже рядом с моим разложенным этюдником, и судя по всему внимательно разглядывающему мой набросок. Я почувствовал лёгкое раздражение. Не люблю, когда заглядывают в незаконченную работу. Это всё равно, как если бы кто ни будь, вломился ко мне в комнату, когда на мне нет трусов. Но на этот раз я решил не выказывать своего раздражения. Всё-таки, чужой город, как чужой монастырь.
-Неплохо, молодой человек. Очень неплохо. – Произнёс незнакомец, и не отрывая взгляда от моего наброска, протянул мне руку.
-Спасибо. Вы не подскажете, который час? – Спросил я.
Незнакомец проигнорировал мой вопрос, продолжая разглядывать холст. Затем сказал:
-Знаете, что-то не так в вашей работе. Вроде бы всё верно и тонко подмечено, но что-то настораживает.
-Послушайте, я…
Незнакомец перебил меня, подняв указательный палец вверх, и произнёс:
-Я понял! Каро никогда не писал туман. Преломлённый солнечный свет, дождь, всю гамму заката, сумерки – это да, но туман – никогда. А ведь именно ему вы пытаетесь подражать, не правда ли?
Признаться, я был озадачен. Я бы и сам не смог определить по своему эскизу, на кого из великих я замахнулся. А тут, совершенно посторонний субъект догадался. В общем, я не стал отрицать:
-Да. Подражаю Каро, а что? А туман он писал,… по-моему. – Уже с сомнением, добавил я.
-Нет, молодой человек. Мне по долгу службы положено знать много вещей, и я уверен в том, что говорю.
-Вы искусствовед?
-Нет, я майор НКВД. – Ответил незнакомец, и под его пристальным взглядом мне вдруг захотелось опустить глаза. Но я сдержался, не те времена. Правда, мысленно согласился насчёт Каро и тумана. Уж в чём в чём, а в искусстве чекисты толк знают. Да и тумана подпустить, тоже могут.
Наступила та самая минута, когда вам так необходимо, что-либо сказать, всё равно что, лишь бы расколоть заледеневшее вдруг пространство, называемое неловкостью. На языке вертелось, почему-то Воробьяниновское «да… уж». Его то я и произнёс, причем с таким же идиотским видом, как в своё время это мастерски сделал Филиппов. Майор продолжал молчать, поэтому я спросил его:
-А разве НКВД существует?
-НКВД, было, есть и будет всегда. – Ответил он, и мне, почему-то очень захотелось ему верить. И снова повисло это тягостное молчание. Тут я обратил внимание, что в природе снова не произошло никаких изменений, и спросил:
-Вы не подскажете, который час?
-Не знаю. Впрочем, судя по всему, часов пять утра. – Ответил майор.
-Не может быть. Я выехал из Клина в 4.15. Значит, в вашем городе я был в 4.45, 4.50 утра, не позднее. Кстати, как называется станция? Я не обратил внимания, когда сошел с поезда.
-Последняя. – Ответил майор.
При этих словах мне стало не по себе. Насколько я помню, между Клином и Москвой нет станции с таким названием. Я уже было открыл рот, чтобы спросить майора, откуда она тут появилась, но он опередил меня:
-Дело в том, что тут электрички почти не останавливаются. Город маленький, а до административного центра можно и пешком дойти. Там и станция есть. А эту платформу недавно совсем построили, а зачем, непонятно. Ну, хорошо. Вы тут, когда закончите, зайдите ко мне. Вот по этому адресу. – Сказал майор, и протянул мне визитку.
-Простите, а по какому вопросу?
-Придёте, я вам всё объясню. А сейчас скажите мне, вы с поезда один сошли? Никого больше на перроне не встречали?
-Да вроде нет.
-Хорошо. Жду вас, и постарайтесь не задерживаться.
С этими словами, майор слегка поклонился мне, и приподнял за тулью, свою широкополую шляпу. Я тоже поклонился ему в ответ, как китайский болванчик. Выглядело всё это, наверное, крайне нелепо.

***
(продолжение следует)

 

После встречи с майором, работа над этюдом не заладилась. Я не на шутку разволновался, и смог только обозначить между домами силуэт продавщицы мороженого с её ящиком, и стоящую неподалёку фигуру мужчины в длинном пальто и в шляпе. Совершенно потеряв ощущение времени, я решил отправиться на встречу с майором. Мне даже в голову не могла прийти мысль, не явиться. Я достал визитку. На изумрудно зелёном поле, было выведено трудно читаемым черным шрифтом следующее: НКВД, майор службы ПС, Мурашко К.С., пос. Последний, ул. Непроходимый тупик, 4.

***
Дом я нашёл почти сразу. Хотя он и не отличался от других домов в городе. Такой же обшарпанный и покосившийся. Отличие составляла только медная табличка рядом с парадным входом. Я вошел в здание и с удивлением обнаружил, вернее не обнаружил, никакой охраны. Я ступил на широкую парадную лестницу, укрытую затёртой красной ковровой дорожкой. Поднявшись на один пролёт, я попал в длинный коридор, с расположенными по обеим сторонам дверями. Никаких табличек и указателей не было. Тогда я стал осторожно приоткрывать все двери подряд, и заглядывать в пустые кабинеты, но всё безрезультатно. После очередного осмотра, я прикрыл дверь, и вдруг, услышал доносившуюся откуда-то чуть слышную мелодию. Я пошёл на звук. Коридор повернул направо, затем налево. В этой его части, дверей не было. Только в дальнем его торце я увидел дверь, и пробивающийся из-под неё свет. Услышанная мной музыка, несомненно, раздавалась именно оттуда.
Постучав, я услышал уже знакомый голос майора:
-Войдите.
Я вошёл, и увидел моего утреннего знакомого, сидящего на столе. На этот раз на майоре была надета зелёная гимнастёрка, и синие штаны с красными лампасами, заправленные в высокие хромовые сапоги. Рядом с ним, на столе, стоял раритетного вида граммофон. При виде меня майор спрыгнул на пол, придвинул из угла свободный стул и жестом пригласил меня сесть. Сам он расположился на свободном стуле, но не через стол, а напротив меня. Видимо хотел сократить дистанцию, и склонить меня к задушевной беседе. Я ухмыльнулся, знаю мол, эти чекистские штучки.
-По какому поводу вы хотели,… вызвали меня? – Волнение не позволило мне говорить твёрдо, и в конце фразы, я совсем стушевался.
-Вам нравится Шаляпин? – Неожиданно спросил майор, кивнув в сторону граммофона.
-Не…не знаю, наверное. Хотя,… не знаю, в общем. Не знаком с творчеством.
-Жаль. Очень жаль, молодой человек…. Александр, если не ошибаюсь. – Вдруг добавил майор.
Я, наверное, вздрогнул, потому что он вопросительно вскинул брови, и улыбнулся с чувством превосходства. Мне было, отчего волноваться. Я точно помню, что не представился при первом знакомстве. Документов у меня тоже при себе не было. Да и не такая уж я персона, чтобы узнавать моё имя через Лубянку, не иначе, да ещё так срочно.
-Не волнуйтесь, я же вас предупреждал. По долгу службы…
-Послушайте, я просто возвращался домой, сошел на вашей станции, написать пару этюдов. Я не знал что у вас тут секретная часть, или как там,… почтовый ящик…. – Начал я оправдываться, но майор жестом заставил меня замолчать.
-Послушайте, Александр. Саша. Дело достаточно серьёзное. Вам придётся задержаться в городе. Не могу вам пока сказать на сколько, может быть на день-два. На ночлег я вас устрою. Особых удобств не обещаю, но как говориться, чем богаты…. Кстати, не покажете свой набросок.
Я достал холст на подрамнике и протянул его Майору.
-Вы позволите? – Спросил майор, кивнув на этюдник. – Если не возражаете, я могу закончить вашу работу. Давненько я не брался за кисть.
-Пожалуйста.
Всё равно, набросок испорчен, подумал я, да и настроения его завершать у меня не было. А для моего «дела», это может оказаться полезным.
Майор осмотрел содержимое моего этюдника, критически поморщился, и обойдя стол, начал рыться в выдвижном ящике. Наконец он извлёк на свет три небольшие стеклянные баночки, наполненные наполовину, какой то темной смолянистой жидкостью. Он был так увлечен, что совершенно забыл обо мне. Я встал у него за спиной, и принялся следить за его действиями.

Майор писал профессионально. Движения его были лёгкими, но твердыми и уверенными. Он практически не пользовался кистью, в основном орудуя мастихином и пальцами. Слой за слоем, холст покрывался непонятными и пугающими меня образами. Гамма, которую мог извлечь майор из содержимого своих трёх баночек, ограничивалась темной, почти коричневой охрой, и двумя оттенками черного. Я следил за его работой и всё больше поражался, как, каким образом человек, который по долгу службы должен чаще браться за оружие, так мастерски владеет искусством живописи.

***

(продолжение следует)