Байки из склепа (с)

О,ееее, чувствую, увесистый креатив будет...

 

Конца не видно пока. бгы...

 

***
Сколько прошло времени с того момента, когда я вошел в кабинет, я не знаю. Всё это время я неотрывно наблюдал за работой майора, лишь несколько раз отходил к открытому окну, закуривал, и сделав несколько поспешных затяжек, выбрасывал сигарету и возвращался к этюднику. Майор был поглощен процессом настолько, что если бы я захотел, наверное, мог свободно выйти из кабинета, дойти до станции, сесть на поезд и уехать. Он бы хватился меня, только закончив картину. Но дело в том, что и я, помимо моей воли, каким то чудесным образом, был вовлечен в это действо. Я точно так же сопереживал автору, пытаясь предугадать, в каком именно месте, и каким тоном, необходимо будет сделать мазок.
Майор закончил свою работу так же внезапно, как и начал. Он откинулся на спинку стула, критически посмотрел на своё произведение под разными углами, и произнёс:
-Пожалуй, на сегодня достаточно. Завтра, думаю закончить. А вы. Александр, можете идти, отдыхать. Я дам вам адрес.
С этими словами, майор черканул, что то на листке бумаги, порылся в ящике стола, и достав оттуда большого размера ключ, протянул его мне, вместе с листком.
-Я найду вас, если вы мне понадобитесь. – Обрадовал он меня, когда я пересекал порог его кабинета.

Выйдя на улицу, я глотнул свежего утреннего воздуха, и с удивлением обнаружил, что туман в городе не развеялся.
Найти адрес не составило большого труда. Я зашел в дом, любезно предоставленный майором, умылся холодной водой над чугунной раковиной, и чувствуя огромную усталость, повалился на скрипучую высокую кровать, украшенную на старый манер, металлическими шишками, и мгновенно уснул.
Судя по тому что, проснувшись, я увидел в окошко, всё тот же утренний туман, проспал я не менее суток. Настроение моё заметно улучшилось, и я решил прогуляться по городку. Обойдя его вдоль и поперёк, я не встретил ни единой живой души, если не считать вчерашнюю засушенную старуху. Хотя, назвать её живой, можно было с большой натяжкой. Она сидела на том же самом месте, что и вчера. Я несколько раз громко поздоровался с ней, но ответной реакции так и не дождался.
Решив вернуться в дом, я вспомнил, что почти двое суток ничего не ел. Странным было то, что голода я не испытывал. Да и магазинов в городе, честно говоря, я не видел. Как раз в этот момент я и заметил на городской площади мороженщицу.
-Женщина! – Окликнул я продавщицу, и ускорил шаг.
На этот раз всё обошлось без рекламы. Женщина просто улыбалась мне, и ждала заказа.
-Бородино, пожалуйста. – Сказал я, и вытащил кошелёк.
Мороженщица откинула крышку на своём ящике, и глубоко, по самый локоть, опустила в него руку. Она долго шарила внутри, как будто пыталась, кого то поймать. Когда терпение моё уже порядком иссякло, женщина вытащила руку из отверстия. Я ожидал увидеть в её руке всё что угодно, но то, что она достала из чрева своего ящика, повергло меня в шок. Она сжимала за горло посиневшего ребёнка нескольких дней, или недель от роду. Ребенок был ещё жив, и хрипел, выпучив, красные, вылезающие из орбит глаза.
-Боро-о-о-ди-но в шоколаде. – Завыла продавщица. Я сделал несколько шагов назад, и потеряв равновесие, упал на асфальт.
Продавщица сдавлено засмеялась, подошла поближе, и протянула ко мне ребёнка. Ребёнок истошно заорал, и пустил из уголка рта, длинную тягучую слюну. Я попытался закричать, но не смог выдавить из себя ни звука. Тогда я вскочил, и бросился бежать. Мне в спину ещё долго раздавался смех мороженщицы, и крик её «живого товара». Даже когда я бежал по лестнице на второй этаж, к кабинету майора НКВД Мурашко, мне казалось, что я слышу их голоса.
На площадке я отдышался, и уже успокоившись, подошел к двери кабинета. Я без стука распахнул её и вошел. До меня донеслись обрывки речи, явно принадлежащие диктору радио. Речь шла о поезде, сошедшем с рельс на перегоне Клин-Москва, о восстановительных работах, и жертвах происшествия. Мурашко, резко крутанул ручку радиоприёмника, и голос диктора оборвался.
-Черт знает что! Вечно у них там, что то происходит. С самого утра, сплошной негатив. – Сказал майор, и уже обращаясь непосредственно ко мне, спросил:
-Выспались, молодой человек? Рано вы встаёте.
Я, не дожидаясь приглашения, шлёпнулся на стул, перевёл дух, и сказал:
-Вы бы у себя в городе разобрались, прежде чем железнодорожников ругать.
-А в чем собственно дело?
-Мороженщица ваша местная,… знаете, кого она возит в морозилке? – Срываясь на крик, сказал я.
Майор сел за стол, и сложил руки перед собой, как первоклассник. Я решил высказать всё, что думаю. По крайней мере, пока меня слушают.
-В городе ни одной живой души, кроме старухи и мороженщицы с её этим… дитём! Ни одного продуктового магазина! Пожрать негде купить!
-Это не ко мне, молодой человек.
-А к КОМУ? Кроме вас я тут никого не знаю. Вы единственный адекватный тут человек. Остальные, или спят, или вы же их всех и пересажали! Теперь я вот вам понадобился! Своих не осталось, теперь за приезжих решили взяться?
Майор смахнул с кителя невидимую пылинку, посмотрел на меня с сочувствием, и сказал:
-Советую вам успокоиться. Раз уж вы сами завели этот разговор, я вам отвечу на ваши вопросы. Только давайте по порядку.
Я не знал с чего начать. Мысли путались в голове, и я не мог произнести ни слова. Тогда майор предложил помочь ему закончить начатую вчера картину, ну и в процессе работы, обсудить все интересующие меня вопросы. Я согласился.

(продолжение следует)

 

Прикольно, красиво!

 

***
-Старуха? Со старухой всё более-менее просто и понятно. Старуха одной ногой здесь, другой – там. Или наоборот, это уж с какой стороны посмотреть. В любом случае, скорее всего она не жилец. С ней у меня меньше всего хлопот.
-Старуха и меня меньше всего интересует. – Сказал я, глядя, как майор продолжает работу над полотном.
-А зря, Саша. – Ответил он, не отводя взгляда от картины. – У вас с ней очень много общего. В отличие от, например, продавщицы мороженого.
-Не понимаю. – Я присел на стул, потому что, меня вдруг начал бить озноб и подкосились ноги.
Мы надолго замолчали, я механически и почти бездумно наблюдал за работой майора, а затем, достав его зелёную визитку, спросил:
-А что означает ПС? Что это за отдел?
-А? Отдел Предварительного Сопровождения. – Ответил майор.
-Куда? – Спросил я и не смог узнать своего голоса.
-Ну, это кого куда. Нельзя сказать однозначно.
Я снова замолчал, обдумывая свой следующий вопрос. Мне хотелось получить ответы, и в то же время я боялся этих ответов, как огня. Поэтому решил немного уйти от основной темы разговора. Взять тайм-аут:
-Мы ведь с вами так и не познакомились. Вернее, вы знаете обо мне практически все, а я о вас, ничего. Даже как вас зовут. Или вы предпочитаете называться, товарищ майор, или просто, Мурашко.
-Нет, только не товарищ майор. А Мурашко, это мой псевдоним.
-Тогда скажите ваше имя. Вот на визитке, только инициалы, КС…
-Называй меня Северинович. Просто, Северинович, по батюшке, так сказать.
В глазах моих стояли слёзы, я не мог поверить в то, что это всё происходит со мной. И в этот самый момент острая боль пронзила мою грудную клетку, я схватил ртом воздух, комната поплыла перед моими глазами, и я упал со стула.

Очнулся я, полулёжа на кресле, в кабинете Севериновича. За окнами стоял всё тот же утренний туман. С улицы, как всегда, не доносилось ни звука. Майор стоял перед этюдником, напевая себе под нос, что-то из репертуара Вертинского, по всей видимости, вполне довольный результатами своего труда. Когда я попытался пошевелиться, Северинович обернулся и сказал:
-Оклемался, Александр? Да, смотрю, если дальше так пойдёт, расстанемся скоро. А я вот уже почти закончил. Не желаешь взглянуть?
Я тяжело встал, во всём теле ощущалась невыносимая боль и тяжесть, как будто я попал под молотилку. Я подошел к Севериновичу, встал рядом, и взглянул на этюдник. Увиденное показалось мне знакомым, и в то же время настолько необычным, что я потерял на мгновение дар речи.
-Ну, что скажешь? Как ощущение? Знакомо?
Я смотрел на изображение какого-то странного, не то апокалипсиса, не то божественного просветления. Все оттенки черного, переплетаясь между собой, создавали еле уловимый глазу узор, размещенный в границах квадрата. И там, в самой глубине, можно было различить два покосившихся строения, силуэт человека в шляпе, и ещё один, с ящиком, то ли на колёсах, то ли просто висящий в воздухе. И вся эта композиция тонула в черном, вязком как дёготь, тумане.
-Я хочу назвать эту картину, Черный, черный Квадрат. Как думаешь, Александр?
Я не мог ответить. У меня снова начался приступ невыносимой боли .

***
-А женщина? Ну, продавщица? Что с ней?
Майору видимо, не совсем приятна была эта тема, но он все-таки решил ответить на мой вопрос:
-Тут сложнее. В общем, то это не моя парафия, кой чёрт их тут держат не понятно, ну да ладно. Девочка наглоталась твердой двуокиси углерода, ну, сухой лёд, еще называется. А мамаша не выдержала, и удавилась.
Майор помолчал немного, и добавил:
-В общем, то мне повезло ещё, что ты один такой с электрички. Остальные сразу погибли. Мгновенно. А то бы мне тут весело было с вами.

***
Приступы у меня случались теперь всё чаще и всё продолжительнее. И боль была такая, что я мечтал забыться, и не приходить в сознание. Вернее, как раз в сознание и приходить, как ни парадоксально это теперь звучало. В один из последних таких просветлений, майор сказал мне:
-Саша, я сверху белым лаком закрою, водорастворимым, слышишь? И в этюдник тебе положу. Ты потом аккуратненько отмоешь с водой,… слышишь меня.
-Слышу.
-Держись, давай.
-Есть, товарищ майор.
-Да какой я на хер майор…
-Спасибо Казимир Северинович, постараюсь.

***
-Пульс нитевидный… есть слабая реакция на внешние раздражители. – Это были первые слова, которые я услышал, после того страшного удара, пламени и криков умирающих рядом людей. Сколько прошло времени я не знаю. Но с того момента, когда я открыл глаза, и до того, когда я вышел из больницы, прошло три с лишним месяца. За это время я устал. Устал без работы, без друзей и близких.
И вот сегодня я еду домой. На коленях у меня этюдник, чудом оставшийся целым в том страшном месиве. Я приоткрываю его. Внутри лежит заранее загрунтованный холст на подрамнике. Я достаю его, внимательно осматриваю. Грунтовка имеет странный, слегка глянцевый вид, да и нанесена очень толстым слоем. В правом нижнем углу, надпись, пос. Последний. Мурашко.1989 г. Пожимаю плечами, и ничего не могу вспомнить.
Надо будет содрать холст, а подрамник можно ещё использовать…

2008 vpr

 

Мда... VPR... комментарии трэба... аффторские.

 

А чего кментировать?

 

Ну как чего? Чем навеяло тему естессно.

 

К Малевичу присмотрелся. К квадрату, то есть. Ну, и навеяло сразу.

 

Разговор в ночном клубе.

- Нам, пожалуйста, восемь стопочек текилы, лимончик, два зелёных чая и одни бараньи колбаски на двоих, – сделал я заказ официантке ночного клуба.
- Может, я вам текилу в графинчике принесу?
- Блин, как у вас всё сложно, девушка. Это же правильный клуб? Текилу нужно пить из стопочек, края стопочек опускать в соль. Можно нам так сделать?
- Как скажете, - улыбнулась девчушка и попыталась упорхнуть.
- И это… - вступил в разговор Сёма, - если там девчонки есть, которые хотят познакомиться, пусть подходят. На чаевые не поскупимся.
- Окей, - понимающе подмигнула официантка.
Время подходило к трём часам утра. После энного количества водки на дне рождения нашего общего друга в ресторане и долгих бесплодных попыток найти приличный клуб в чужом для нас обоих городе, мы наткнулись на это заведение. Мне, по правде, хотелось спать, но бросить товарища я не мог, поэтому и согласился сопровождать его в ночных поисках. Клуб оказался неплохим, играла живая музыка, грамотно расставленные колонки направляли звук в центр танцевальной площадки, за столиками можно было вполне сносно разговаривать. Видимо, разгар вечера ещё не настал, поскольку на танцполе дёргались одни девчонки, парни угрюмо пили и рассматривали кандидаток. Через столик от нас сидела компания из пяти девушек и довольно быстрыми темпами «убирала» шампанское.
- Вон вариант неплохой, - кивнул я Сёме на столик с девушками.
- Угу, - ответил уже достаточно пьяненький товарищ (развезло его ещё в ресторане), бросив взгляд через плечо, - сейчас бахнем, да подойду к ним.
Подошла официантка, поставила четыре стопки с текилой и графинчик.
- Стопок больше нет, - мило улыбнулась она, - извините.
- Неплохо, - почесал нос Сёма, - а что с девушками?
- Сейчас поспрашиваю, я помню, - опять упорхнула наша милашка.
- Давай, что ли, за женщин выпьем, - предложил Сёма, - сегодня Юлька звонила, всю душу опять разбередила. Хочу, говорит, ребёнка от тебя и всё тут. Ну, давай!
- Какая Юлька-то? – спросил я, закусывая лимончиком, - у тебя же по-другому жену зовут, Лена, кажется? Или ты уже развестись успел за год, что мы не виделись?
- Нет, с Ленкой всё нормально. Появилась у меня тут зазноба, полгода я уже с ней воркую. Чудо, а не девушка – ни слова о женитьбе.
- Смотри, доведёт она тебя до «цугундера». Я это уже пережил, да ты и сам про меня знаешь, мы с тобой это обсуждали. Не торопись только, подумай.
- Да знаю я всё, не собираюсь от Ленки уходить, да и она не просит меня развестись.
- Типа, защитница семьи, что ли? Так не бывает, Сёма, ты уж меня прости, но как только она почувствует, что ты по уши влип, так и поставит условие – или я, или жена.
- Да ты послушай, не перебивай меня, давай ещё бахнем, я тебе расскажу, как с ней познакомился.
- Ну, давай. Вот и наши колбаски подоспели.
- Да, ничего так баранинка, вкусно, - съев почти всю тарелку, сказал Сёма. – Наливай и слушай. Короче, ты же знаешь, что у нас с женой типа мирный договор - я уважаю её друзей, она мою работу, в общем, не следим друг за другом особо, на доверии живём. Вот и в этот вечер она была на дне рождения у подруги, а я тыловиков нашего управления в баню водил. Так вот, звонит мне Ленка часов в двенадцать ночи: мол, так и так, я машину стукнула. Бухая - спрашиваю, ага - отвечает. Я извинился перед коллегами, и помчался в центр, пока гаишники не подъехали. Подъезжаю – вижу картину: Ленка чуть бампером нашего джипа задела тойоту камри моего студента бывшего, он сейчас в налоговой работает. Камрюхе почти ничего, а Ленку отбросило на ограждение, и подкрылок завернуло так, что колесо заклинило, но это я потом уже понял, про колесо-то. С Колей, студентом моим, мы это дело быстро разрулили, посмеялись вместе, мол, встретились два одиночества, да предложил я ему обмыть неожиданную встречу. Ленка с двумя подружками всё это время рядом крутятся. Подъехали гаишники, я ксивой махнул, один из них меня узнал, в общем, всё в порядке. Коля отъехал подальше, чтобы не выглядело, как авария, я свою не стал трогать, видел, что подкрылок загнулся. Сидите в машине, говорю я Ленке, радио слушайте, я сейчас с Колей быстро выпью, потом домой поедем. Через площадь какое-то кафе ночное было, туда мы с ним и зарулили. Посидели полчасика, за жизнь поговорили, да и пошли потихоньку. Он прыгнул в машину и укатил, а я к своей подхожу. Гляжу – что-то не то: в машине пусто, а на площади стоит сраный жигуль, затонированный в ноль, музон орёт, дым коромыслом из форточек и голоса знакомые. Я подхожу, дверь открываю – а там Ленка с подружками и два азера каких-то, пьют шампанское из горла. Ты чё, офонарела, ору я на жену, а ну-ка вон из машины все! Девки вроде испугались, давай выскакивать. Ленка ко мне, мол, прости, Сёмочка, мы тут замёрзли, ребята подъехали, предложили погреться, мы к ним и пересели, пока ты там пьёшь, а сама еле на ногах стоит, бухая уже в сиську. Тут гляжу, азер ко мне подходит, улыбается, пидор. «Слышь, брат» - говорит, - «поделись девчонками-то, куда тебе столько, мы их не обидим». Я ему сразу с левой и зарядил. Тут второй выскакивает с монтировкой. Ты же знаешь, у меня рука тяжёлая, я им этой монтировкой все стёкла на машине перебил, они даже тачку бросили, убежали, я её потом днём на том же месте видел. Меня трясёт от злости, тут Ленка ко мне подскакивает, мол, Сёмочка, успокойся! Тут я ей тоже с размаху пощёчину влепил, аж на газон улетела. Девки орут, люди из кафе уже выглядывать стали, Ленка сидит на газоне, ревёт. Короче, говорю я подружкам, берите жену и дуйте домой по быстрому, я здесь сам разберусь. Те Ленку подняли, поймали тачку и уехали. Я покурил, успокоился, и стал пытаться подкрылок выправить, хорошо, что машина рядом с фонарём стоит, всё видно. Пытаюсь её от бордюра отогнать – а фиг, колесо заклинило. Полчаса трахался, пьяный, злой – ни фига не выходит. Время уже три часа ночи. Звоню брату, подъезжай мол, выручай. А он тоже на каком-то дне рождения, пятница же, все бухают. Что-то мы не выпивали давно, Макс, давай-ка наливай.
- Да, из серии «нарочно не придумаешь», - глупо сострил я, выпив и деля последнюю сосиску пополам, - что дальше-то?
- Зашибись сосиски, давай ещё закажем. Да и текилы ещё можно, чего на сухую сидеть? Позови нашу девчушку, если увидишь. Ну, так вот. Через полчаса подъезжает бухой брат с тремя тёлками на тачке. Хорошо ему, молодому, пока не женился. Пытаемся втроём с таксистом этот грёбаный подкрылок выгнуть – бесполезно, чуть бампер вообще не оторвали, только измазались все окончательно. Время полчетвёртого, брат еле на ногах уже стоит, толку от него никакого, да и на девок своих постоянно косится, мол, жалко – добро пропадает. Езжай, говорю, я сам что-нибудь придумаю, всё равно тут без эвакуатора не обойтись. Погоди, говорит он, там на дне рождения тёлка была, она юристом на автокомбинате работает, зарубалась, что для меня она бесплатно эвакуатор будет давать, заодно и проверим. Ну, звони, говорю, на халяву-то оно приятней. Не поздно ли только? Да куда там поздно, отвечает, они до 7 утра веселиться в клубе будут, я их знаю. Отошёл, позвонил, подходит. Повезло, говорит, она как раз только из клуба выехала, сейчас сюда подкатит. Езжай, говорю, не жди, а то без девок останешься. Они уехали, я стою, курю. Минут через пятнадцать подкатывает морковник свежий, крутой, выходит девчонка молодая, симпатичная, мол, вы Семён? Угу, отвечаю, не обращайте внимания на мой внешний вид, я тут уже с двух часов под машиной валяюсь. Да я знаю, отвечает, мне Сергей всё рассказал, минут через 15 эвакуатор подъедет, куда отвозить будем? Да к моим армянам на сервис, говорю. А это что за чудо – указывает на шестёрку азерскую? Я рассмеялся, рассказал, что и как. Потихоньку разболтались, сказал, что я в органах работаю, она сказала, что юристом на нескольких предприятиях. Подъехал эвакуатор, загрузили мой крузер, я стал прощаться. Да ладно Вам, Семён, говорит она, я вас до дому от автосервиса довезу, нет проблем, как Вы оттуда потом доберётесь? Я вообще офигеваю от таких раскладов, может, на ты уже перейдём, спрашиваю. Легко, отвечает. Короче, часам к семи утра оказался я у неё в квартире, бурный секс, два часа сна, опять секс, завтрак в постель – офигеть. Домой днём только заявился, сказал, что всю ночь с машиной провозился. Ленка ходит тише воды, ниже травы, понимает, что накосячила вчера по полной. Так я с Юлькой и сошёлся. Что там у нас с сосисками и текилой?
- Уже несут. Время 4 утра, ты так без девчонки останешься, тех с шампанским уже два реальных пацана охмуряют.
- Да и фиг с ними, что останется, то останется. Давай бахнем и слушай дальше. Сначала я офигел от того, что она мне подарки стала делать, не дешёвые ни хрена. Я ей говорю, мол, не надо, я же тебе со своих даже нетрудовых доходов подарить подобное не могу. Да ладно тебе, не парься, говорит, мне это приятно, ты мне больше даёшь. Пробил я потихонечку её доходы, получается у неё около сотни рублей в месяц окладов от разных фирм, плюс примерно столько же премий от выигранных дел. Нехило, да? Муж был, прожили год, развелись, детей нет. Чего не женишься, спрашиваю? Не хочу ни от кого зависеть, отвечает, я сама всего в жизни добилась. Сам же понимаешь, что мне мужика найти – не проблема, пока не хочу. Меня устраивают такие отношения, как у нас с тобой, захотела – увидела, не захотела – извини. Зачем нам каждый день встречаться, вся романтика пройдёт, говорит. Тебя напрягать тоже не буду, понимаю, что у тебя семья, дети, даже не переживай по этому поводу, будем свободными в наших отношениях. Вот так и живём. О, сосисочки пришли, наливай Макс!
- Что-то здесь всё равно не то, Сём, - я начал уже половинить, чтобы не напиться, - не верю я в высокие отношения при наличии секса. Ты сам-то любишь её? Или Ленку больше? С кем тебе комфортней?
- Да в том то и дело Макс, что я стал больше любить Ленку, в последнее время у нас с ней вообще всё зашибись. Юлька – это другое, это как романтическое свидание, типа освежить чувства. Мы с ней и видимся-то раз в неделю, зато этого заряда потом надолго хватает. Я даже читал где-то, что любовница помогает сохранить семью. Так оно и есть на самом деле, вот тебе мой пример.
- Погоди, ты сказал, что она от тебя ребёнка хочет. Лично я не знаю женщин, которые бы хотели остаться матерями-одиночками, тем более что она молодая, как я понял.
- Ну да, молодая, 25 лет. Но рожать-то тоже уже пора. Она и говорит, мол, хочу ребёнка от мужчины, который нравится, но жить с этим мужчиной не хочу. Вот такая, понимаешь, загогулина.
- Не знаю, Сём, я бы на ребёнка на стороне не согласился, фиг знает, до чего эта ситуация дойти может, тем более, что в одном городе живёте, всплывёт рано или поздно.
- Не, она девочка умная. Я предлагал ей уже в отпуск вместе съездить, на день рождения к своим близким друзьям приглашал – ни в какую. Зачем светиться, говорит, у тебя же проблемы потом будут. Просчитывает все варианты на раз-два, юристка блин. Да и денег у неё поболе моего будет, она даже и слышать не хочет о том, чтобы я помогал деньгами ребятёнку. Прямо сказка какая-то, кто-нибудь другой бы рассказал – не поверил бы. По сути дела только брат один и знает, да вот тебе рассказал. А что музыка стихла?
- Да всё, конец похоже вечеру-то, уже со столиков убирают. Кстати и девчонок всех разобрали.
- Ну, и слава Богу, неохота мне сейчас уговорами заниматься, разбередил себе душу. Давай считаться, да домой поедем. Я у тебя в номере переночую? А то сейчас ехать, будить знакомых не хотелось бы.
К половине шестого утра мы добрались до гостиницы. Когда я вышел из ванной, Сёма уже лежал на диване и болтал с Юлей по телефону. Так я и заснул под это нежное воркование.

 

Да... бабы, оне до добра не доведут... бгы

 

Вот печальный рассказ про труд и про завод. ( с матами)

Автор: vpr

Фасовка ежей

Я, конечно, понимаю, что дети – наше будущее. Скажу даже больше, прекрасное будущее. Но от вида их наглых еблетов меня воротит. Вот смотрит на тебя такая хуйня сопливая, нагло так, смотрит, с издёвкой. И ты его, допустим, спрашиваешь, хуле ты, сука смотришь так нагло?
И сука эта отвечает, мол не нагло нихуя. Просто, смотрю и всё. Ну не наглость, блять, а? Ну, ответь ты уже по-человечески, тварь! Да мол, нагло смотрю, и смотреть буду. Ну, и получи заслуженных пиздюлей за свою тупую наглость, и сморкайся себе в нагрудный кармашек. Так нет! Никогда не признаются, скаты!
Я это к чему. Да к тому, что сам я по натуре, человек добрый, а порою, даже отзывчивый. Но ответственная и нервная работа наложила отпечаток на мой характер. А тут ещё мне, как передовику, поручили ПТУшников воспитывать. Опыт передавать нашей вихрастой и колченогой трудовой смене.
А эти скаты, то есть ученики, еби их мать, не хотят перенимать опыт. Смеются над ветераном труда, а главное нагло так, вызывающе смотрят. Вы, говорят, Евгений Стафилококкович, нас хуйне какой то учите. Хуясе!?
Я им в первый же день дал понять, кто тут самый важный человек. Что сам умею, тому и учу. И пост у меня ответственный, в смысле важный. Если не я, то работа всего коллектива нашего по пизде пойти может. Я замыкающий! Я рубеж, блять! Рубеж между производством и потребителем. Я считаю и фасую ёжиков! Хуле тут не понятного? А они ржут. Ржут и смотрят нагло так…
А ёжики, между прочим, хоть они и железные, тоже счёт любят. Это пепельницы такие, одна в другую влазят, семь штук. Как будто матрёшки они, только без верха, чтоб вам понятно было, ну или проще, как будто ебутца друг с другом по-собачьи. Не поняли? Ну, блять, вы значит такие же тупые долбоёбы, как и мои колченогие друзья.
Хуле тут не понять? Сувенирные они, подарочные. Ёжики то есть. Ну, пришли гости к вам, и все курящие допустим. И закурили все вместе, как водится. И тут ты так, типа, не ссать! Хуяк, достаёшь комплект из семи ебущихся ежей и всем по пепельнице для удобства курения выдаёшь. И полезно, и весело. И оригинально главное. Сейчас за смелые идеи сами знаете, как люди хватаются. Хуй оторвёшь! Креативно, хуле!
Но этим долдонам, как ни объясняй, им всё похуй. Не будем, говорят ежей фасовать, мы на строгальщиков учились. Строгать, блять, желаем ниибаца как.
Я им тогда про важность своего поста всю подноготную выдал. Я, сука восемь лет не болел и в отпуске не был. На мне конвейер замыкается. Если я хуй забью и фасовать перестану, пиздец заводу придёт. Завалят к ебеням все цеха до проходной железными ежами, что тогда?
А строгальщики сейчас нахуй никому не впёрлись. Конечно, при союзе на нашем заводе строгали так, что дым из жопы валил. Ракеты делали, или еще, какую хуйню. Потом Горбачёв ракеты строгать запретил, велел пылесосы делать из ДВП, типа с пылью бороться в стране. Начали пылесосы хуярить, только их вскоре стали с магазинов возвращать, мол они пыль не едят, и током ебошат. Причём, блять, прям через ДВП. Охуевшие что ли?
Тут главный инженер и предложил на ежах в перестройку ворваться. Ну, с ежами как-то сразу попёрло. Курящих то, ниибать сколько в стране. Так что если бы не наш лесной иглокожий друг, закрыли бы завод к хуям…
Рассказал я ПТУшникам про важность этих самых ежей, параллель провёл с «ежовыми рукавицами», (это я из истории СССР, для особо тупых намекаю), а им всё равно похуй и на продукт и на историю. И в коробку с ежами смотрят так вызывающе - снисходительно, как будто я им предлагаю в говне ковыряться. Скаты, одним словом.
Тогда я сорвался с духовно-наставнического уровня от такого непонимания, и бутылку водки выжрал. И хуй ещё забил дополнительно на фасовку ежей. Для наглядности, чтоб видели отродья малолетние, как пиздец приходит.
Но пиздец не пришел. Электричество хуйнули в районе, а пресс не хочет без электроэнергии ежей давить. Так что мое показательное выступление с ежовым Армагеддоном сорвалось, блять по техническим причинам.
И тут мне так обидно стало. За себя и за мой ниибаца ценный вклад в задорную подарочную отрасль, что я заплакал. Реву как белуга, и рассказываю этим тварям, про жизнь свою трудовую. Про то, как двадцать лет заводу отдал, как всё отрочество своё и молодость на токарном станке залупы железные для боеголовок вытачивал. Как жене моей, Варьке Пиздюкиной, в еблет горячая стружка прилетела. А она дура крашеная отскочила, и на шпиндель правой сиськой намоталась. И про то, как клеем БФ упивались в ночную смену, отмечая Воскресение Христово.
И руки мои сами потянулись к ежам этим проклятым, и стал я их зверски обратно расфасовывать, и в разные стороны разбрасывать.
Меня ПТУшники за руки схватили, и за проходную вывели, а то я бы, наверное, всё за день нафасованное уничтожил, ёбанаврот!
Прониклись, скаты! Пойдёмте, говорят, Евгений Стафилококкович, абсенту выпьем. Я и пошёл, хуле не выпить, если приглашают. Тем более, я же наставник, еби их мать…

2008 vpr

 

Любитель и VPR - задорно, блять!

 

любiтель, VPR -

 

Кристи.

- Юрочка, сделай что-нибудь, пожалуйста! – плача, шептала в трубку Кристина, - Они дверь ломают, я на балконе спряталась.
- Чё ты мне-то звонишь? Вызывай наряд по 02, они быстрее будут, я на совещании, потом приеду, порву пидарасов – раздражённо прошептал Юрка в ответ.
- Да ты не понял, - срываясь на истерику заголосила Кристина, - следаки из Нижнебахтинска припёрлись! Вычислили они меня, кто-то из ваших слил! Позвонили в дверь, я в глазок, а там они, я же их помню! Молчу, не открываю, они орут, что сейчас слесаря вызовут, будут дверь ломать! Что мне делать? Я никого найти не могу, никто трубки не берёт! Отказались все от меня? Слили?
- Блядь, вот дела! Чё ты орёшь, как потерпевшая? Извини, не сдержался, - коротко хохотнул Юра, - сиди тихо, не открывай, я сейчас своих ребят к тебе пошлю.
Через двадцать минут группа быстрого реагирования одного из спецподразделений Москвы влетела в подъезд девятиэтажки. Юрка тем временем нашёл Кирю.
- Так, Киря, здоров, это Юра! Знаю, что не твой вопрос, но шефа твоего искать замучаешься. Давай срочно какую-нибудь хату, надо вашу Кристинку перепрятать, засекли её на квартире. Я следакам на пару часов проблему создам, за это время чтобы и духу её там не было. Лучше, если сам приедешь, новый адрес никому, кроме меня не говорить. Задачу понял? Выполняй! Да, ещё! Хвост они тебе вряд ли повесят, силёнок маловато, но всё равно оглядывайся по дороге. И это… успокой её там, не знаю как. Трахни, что ли. Всё, отбой, в три часа в ресторане встречаемся.
Не было печали, подумал Киря, стартуя с пробуксовкой от офиса, мне-то нафига всё это надо? По дороге он вспоминал подробности этого детективного сюжета.
Кристина до недавнего времени возглавляла Нижнебахтинский филиал холдинга, где работал и Киря, но к его направлению отношения не имела. Познакомился он с Кристиной во время очередной командировки в Нижнебахтинск, где тоже собирался открывать филиал. Каких-то особых отношений не сложилось, но симпатию друг к другу они испытывали, частенько пересекались и по работе и на корпоративных посиделках. Бизнес шёл у обоих, шеф даже типа соцсоревнования между ними проводил, мол, какое из направлений в Нижнебахтинске больше денег принесёт, тому и премия за двоих. Всё было хорошо, пока Кристина не взяла на работу нового бухгалтера. Девка молодая, хорошо прикинутая, с головой, без особых заскоков на первый взгляд. Полгода проработала, нареканий никаких не возникало. Как, вдруг… проводя сверку за последний месяц, московская бухгалтерия обнаружила, что до Москвы дошла лишь треть денег, отправленных из филиала. Как только это выяснилось, девка пропала, а через три дня в офис ворвались «маски-шоу» из налоговой полиции. Киря, по счастливой случайности, оказался в это время в Нижнебахтинске. За время, пока опечатывали офис, он успел по просьбе Кристины организовать вывоз товар со склада. Оказалось, что платежи через раз переводились в Пятигорск, на реквизиты фирмы, которая подозревалась в связи с чеченскими боевиками. За это время служба безопасности холдинга установила, что у бухгалтерши был сожитель, чеченец по национальности. Казалось бы, что всё срастается: вот схема, вот преступники, бери скрывающихся бухгалтершу с сожителем и все дела. Но у налоговой полиции был другой, небезвозмездный, по глубокому убеждению шефа, взгляд на ситуацию. По материалам их уголовного дела выходило, что руководителем афёры была как раз Кристина, а несчастная бухгалтерша выполняла её распоряжения, и теперь скрывается, опасаясь мести за то, что стуканула в полицию. Переговоры и звонки из Москвы ни к чему не привели, и, в итоге, родилось два уголовных дела: одно в Нижнебахтинске на Кристину, другое в Москве на бухгалтершу. По просьбе шефа Юра со своими бойцами провёл безбашенную ювелирную операцию по похищению Кристины из лап Нижнебахтинского правосудия и тайной пересылке её в Москву, где Кристину спрятали в Кириной служебной квартире. Вскоре установили и местонахождение бухгалтерши, которую Юрины бойцы тоже этапировали в Москву. Сожитель растворился в бескрайних горах Кавказа. Поняв, что дело без подозреваемых лиц рассыпается на глазах, полицейские решили выкрасть Кристину обратно.
Поставив машину впритык к подъезду, Киря лёгкой походкой на дрожащих ногах поднялся к квартире. Металлическая дверь явно имела следы попытки взлома. За ремонт-то мне фиг заплатят, подумал Киря, нажимая кнопку звонка.
- Кристи! Это Кирилл, открывай, не бойся.
За дверью была тишина.
- Кристина, открывай скорее, надо сматываться! Меня Юра прислал за тобой! – начал он колотить в дверь.
Заслышав шаркающие следы за соседней дверью, Киря понял, что старушка справа надёжно срисовала его в глазок и наверняка пошла звонить в милицию.
- Твою мать! Вот попал, сука! Да позвони ты Юре, он подтвердит! – продолжал орать Киря, не переставая жать кнопку звонка.
- Ты точно один? – раздался, наконец, всхлипывающий голос из-за двери. – Учти, я лучше с балкона выброшусь, чем в СИЗО попасть.
- Один, блядь, давай быстрее, прошу же по-человечески! Нас обоих здесь заметут сейчас!
Через пять минут дрожащими руками Киря завёл машину с икающей от страха Кристиной и погнал на квартиру мгновенно вникшей в ситуацию сотрудницы с сексуальным именем Марго, тщетно добивающейся его внимания уже год. Теперь уж точно не отвертеться от траха, грустно подумал он, взглянув в зеркала. Тоже мне, нашли профессионала, тут же перескочили его мысли, хрен его знает, как эта слежка выглядит. Где вся эта толпа ментов, которую шеф кормит?
Достав ключи, Киря вспомнил наказ старшего товарища и приобнял уже успокоившуюся потерпевшую.
- Ну, вот, мы и в безопасности. Через час Марго подъедет, накормит, напоит, обогреет. Пока я с тобой посижу, выпьем чего-нибудь, расслабимся.
- Спасибо тебе, Кирилл, за всё! – сказала, прильнув к нему всем телом, Кристина, несомненно, чувствуя его набухающую плоть. – Ты такой хороший, оказывается! Вечером после работы приедешь?
Кирилл автоматически потянулся к женским губам.
- Не сейчас, Кирюша, не сейчас… мне нужно одной побыть, привести себя в порядок немного - выскользнула из его объятий Кристина.
Не сейчас, не сейчас, а когда, блядь… зло думал Киря, выезжая со двора. Припрусь вечером в хату и буду обоих сразу, что ли? А, нафиг, нажрусь вечером, да приеду, на месте разберёмся.
Но Кириным эротическим мечтам, в отличие от алкогольных (выпил он с Юрой крепко!), не суждено было сбыться. К вечеру Кристину забрали уже люди шефа, а через месяц состоялся суд, осудивший бухгалтершу. Дело полицейских развалилось, но воссоздавать филиал было уже шефу не «в кайф».
- Что с твоим товаром-то делать? – спросил Киря вскоре у Кристины по телефону.
- Да там уже половина просрочена. Продавай или на взятки пусти, - ответила та, - что уж теперь поделаешь? Не в Москву же его переть обратно.
Прошло больше полугода. За это время они ни разу не увиделись, поскольку Кристину шеф куда-то запрятал от греха подальше, а Киря промотался по командировкам. Утверждая бюджет Нижнебахтинского филиала на очередной месяц, он увидел превышенную выплату представительских на 300 000 рублей.
- Вы чего там? – позвонил он директору филиала. – Тринадцатую зарплату решили всем силовикам выдать? С чего такая сумма?
- Дык это… Кристина приезжала. - начал оправдываться тот. – Сняли остаток по её товару, посчитали, сколько мы израсходовали. Почти ничего не осталось, больше половины просто выкинули по срокам годности, но это мы и не стали считать, за остаток вот сумма и образовалась. Она сказала, что с Москвой договорённость, лично ей наличкой отдать.
- Так, стоп! Никому ничего не платим, повиси на трубке, - возбудился Киря, набирая Кристину. – Привет, это Кирилл! Как дела, нормально? Слушай, чего ты там у моего директора филиала деньги требуешь? Ты ведь мне сама сказала, чтобы я товар забирал себе? А во-вторых, могла бы и мне сначала позвонить, а не прессовать несчастного директора.
- Ну и что? - ледяным голосом произнесла Кристина. – Ты товар продал? Продал, подарил, какая разница? Просрочку я тебе не выставляю, за остальное плати, как полагается.
- Как-то несерьёзно это, Кристин. Ты ведь уже не работаешь на фирме, филиал твой закрыли, деньги за товар по любому холдинга, а не твои лично. Шеф то в курсе этого мероприятия?
- Да пошёл он знаешь куда? – сорвалась Кристина. – Я полгода без копейки прожила хрен знает где и как, на прокладки клянчила, мужа с детьми не видела. Никто меня с работы официально не увольнял. Так что это моя зарплата за полгода и пошли все нахуй! Это мои деньги, ты понял?
- Э-э-э, осади немного, Кристин! – попытался примириться Киря. – Ты только меня не подводи, мы же друзья, вроде. Мне яйца, пардон, отрежут за такой бюджет. Даже если бы я отдал тебе эти деньги, финотдел доложил бы наверх сразу.
- Ничего не знаю, и знать не хочу. Я товар тебе отдала? Вот ты и плати. С этим вышестоящим говном я разговаривать не буду. Всё!
- Так, - сказал Киря директору филиала, - вопрос висит до разговора с шефом.
- Чего-о-о-о? – зарычал шеф, когда Киря доложил ему об инциденте. – Какая, нахрен, зарплата? Да она мне по гроб жизни должна быть обязана, что я её из этого дерьма вытащил! Никаких денег твоей подружке, наслышан я про ваши шуры-муры! Узнаю, что ты ей хоть копейку заплатил – уволю сразу. Уяснил?
О, как, бля! – подумал Киря, - подружка она мне, оказывается! Шуры-муры у меня с ней! Вот служба безопасности работает! Вот интриги плетёт! Зашибись!
- Ну, и сука ты! Говно подзаборное! – позвонила Кире Кристина, когда узнала, что денег ей не заплатят. – На бабах свою силу показываешь? Знать тебя не хочу больше!
Прошло ещё полгода. Новый год, корпоратив. У руководства холдинга отдельный стол. Рядом с шефом сидит улыбающаяся Кристина, напротив ёрзает жопой Кирилл. Они не разговаривают и избегают смотреть друг на друга. Фирма гуляет, жизнь продолжается! Наступает 21 Век!!!

 

Немножко поэзии на тему весеннего обострения....

Убийственно-лирическае

Весенний дождик пью как самогон
Раскрыв ебло навстречу майской тучке.
Полупустой, заплёванный перрон
И стук колёс, и дрожь в преддверии случки.

Пройдусь пустынным тихим городком
Вдыхая воздух дождиком омытый.
Здесь никому мой облик не знаком
А значит, волки нынче будут сыты!

Твой силуэт под стареньким зонтом
В слегка намокшем белом сарафане.
Ловлю дыханье приоткрытым ртом
И сталь заточки дрогнула в кармане.

Минута встречи, шепот ни о чём.
Убогий мостик. Крыши. Лужи. Ветер.
Остывший парк, а в нём, лишь мы вдвоём
И в волосах твоих запёкся вечер.

Минута истины накрыла шум листвы
Глаза твои наполнились смятеньем.
На этот раз всё вышло без борьбы
Но, неуклюже, с криком и сопеньем.

 

VPR.я твой фанат!

 

Спасиба.
Не пробовал на Литпроме засветиться? Я думаю, у тебя бы получилось. Могу ссылу кинуть.

 

VPR, спасибо... пить бросил... больше не пишу..

 

Напиши опус: почему я бросил пить.

 

+1

 

"Легкий способ завязать" . Бесцеллер будет.

 

Пра тёлак и фудбол

– Здарова! – это подруга моя новая в трубку орёт радостно.
– Ну, здоров! – отвечаю я. Тоже задорным голосом.
– Может, встретимся? – спрашивает. Соскучилась, видимо, сучка!
– Хуле не встретиться? Давай, – говорю, а сам думаю: нахуй я согласился? Сегодня же футбол. С другой стороны, подруга нулёвая, мною ещё неёбаная ни разу, хотя уже три дня как встречаемся. Ну, как встречаемся, мороженое жрали пару раз и целовались. Я её в автобусе склеил, она компостером хотела поюзать, ну и шатало её. Не в смысле там бухая была, просто за баранкой гонщик Спиди сидел, видимо. Ебашил так, что мотало по автобусу всех, а не только козу эту с билетиком.
Ну, кароче, наматывается она рядом с компостером на шест хромированный и бумажку мятую пытается в щёлку пристроить. И тут я. В новом спортивном костюме «Адидас» и в кепке, блять! И при барсетке (сестра презентовала). Ну, как презентовала, спиздил я барсетку, кароче. Нахуй бабе барсетка, спрашивается?

– Давайте я вам пробью, – говорю ей.
– Что? – спрашивает.
– Билет, блять! – ору ей в ухо. – Билет прохуячу вам!
– Хуячьте, – отвечает она и улыбается. Ну, тут у меня всё внутри перевернулось. Голос у неё задорный такой, типа, всегда рады, когда к нам с предложением помощи. И мне радостно, что я тёлке помогаю. Мой мастер на производстве говорит, для самоуважения полезно.
Висим, значит, на поручнях, качаемся, как кульки с говном. Я барсетку вперёд выставил, типа не гопота какая-нибудь. Солидный пацан. Она тоже ридикюлем из дерматинового крокодила прикрылась. На еблет хорошенькая, сиське под топиком топорщатся, в общем, понравилась.

В первый день у меня не получилось её выебать, несмотря на мой благородный жест. Ну, да хуй с ним. Домой проводил, за ручку подержался, хотел за сиську схватить, да передумал. Ну нахуй, успею ещё. Типа, я с серьёзный человек, и сиське для меня вторичны. На самом деле, из-за барсетки всё. Мешалась, блять такая, всё время. Одной рукой за сиську, а другой за барсетку, как-то некрасиво получилось бы. Как-то цинично. Зря я её у сестрицы помыл. Мастер и тут прав был, говорил, что нехорошо воровать. Хотя сам гайки пиздил с завода для своего «Москвича». Что-то у него там всё время отваливалось.
Ну, я отвлёкся. Договорились созвониться на завтра. Я было еблетом потянулся к ней поцеловаться на прощание, да она не заметила, повернулась на каблучках и в подъезд упиздила.

На следующий день пошли по городу поболтаться. Мороженое пожрали в кафе-мороженом, а потом с Большого Каменного моста в Москву-реку плевали. Короче, продуктивно время провели. Целовались.
Я её на мосту и прижал, блять, к парапету. Прямо на фоне Кремля. Без барсетки уже был, красиво так всё вышло. Сиськи на ощупь оказались хорошие. Даже лучше, чем выглядели. Выебать снова не получилось. Негде было. У меня родаки с ночной пришли и дома еблеты плющили. А на улице в те времена не очень-то и еблись. Не принято было. Коммунизм строили, моральный облик, хуё маё… ну, да я опять отвлёкся.

Ну, значит, согласился я сдуру, забыв про футбол. И игру пропустить никак не могу, и чувствую, что моя сегодня дать может. Решил совместить. Перезваниваю:
– Пошли на футбик со мной сегодня? Я тебя с пацанами познакомлю.
– Пошли, – говорит.
Ну и заебись, думаю. Замотался я в красно-белый флаг, шарфик одел, всё чин чинарём. И на «Преображенку» отчалил. Спартачи тогда на «Локомотиве» всех рвали.
Встретил в метро свою тёлочку и к кассам пиздую. А там все наши – Кабан, Лыча, Саня, Ануфа, ну Борман, конечно. Как без него… ну и прочие долбоёбы. Все бухие уже, само собой.
– Здорова, Корж! Выебем севоня «коней», бля!
– Пить буэш?..
– Он с бабой, йопта!..
– Ну, пиздец, пропал вечер…
Ну и прочую хуйню несут, водяру из пакета достали, и в нос мне тычут стаканчиком одноразовым. А мне и пить неохота совсем, а просто вроде культурно отдохнуть хочется. Да и Маринка (ну, это тёлка моя), вижу так, жмётся ко мне. Видать, ей не вставило нихуя моё футбольное братство. И спрашивает меня на ушко, чтоб остальные не слышали:
– Вам не жарко, в шарфиках все? Июль месяц.
А мне, и вправду, как-то не по себе вдруг стало. Водку я отверг гордо. Шарфик, так стыдливо тереблю в руке, и снять западло, и стоять в нём тоже неудобняк. А эти удоды мне дудку протягивают и серпантина упаковку. И тут Кабан ебало раскрыл, и как зарядит:
– Ф С-А-А-Ю-ЮЮЗЗЗЕ…!!!!
Ну, и толпа подхватила, как обычно:
– НЕТ ЕЩЁ ПАКА КАМАНДЫ ЛУЧШЕ СПАРТАКА!
Только я стою и молчу, как мудила последний. И на Маринку смотрю. Вижу, в ахуе подруга моя, но вида не показывает. А я думаю, что лучше бы я тебя с ладошки мороженым сегодня кормил, а не на футбол этот долбанный приволок.

Первый тайм к концу уже подходит. Кабан постоянно речёвки орёт, и меня под бок локтем пихает:
– Давай, Корж! Хуле ты? Заряжай, ёбанаврот!
Ну и пытается раскачать сектор (волну пускать тогда ещё не допёрли). Шатаюсь, значит, хотя и не очень хочется, но хуле делать. Ну и Маринка шатается, хотя и вижу, что не в кайф ей, красавице моей, огузком по лавочке ёрзать. Маринке, может, этот огузок хочется в ином направлении использовать. И мне, признаться, тоже…
Тут кто-то водяру достал, ну и начали на трибуне бухать. Мусорам не понравилась такая хуйня, и они стали к нам прорываться. Борман первым встрялся, как всегда, за ним Ануфа, ну и понеслась, короче, пизда по кочкам. Фуражки по трибуне летают, кто-то из наших мусору по тыкве бутылкой уебал, ну и петарды ещё стали хуярить. Лыче еблет разбили и в мусорню поволокли. Беспредел, в общем, наметился. А Серёга Шавло ещё до кучи «коням» гол закатил. Ну, тут вообще, блять, началось такое, что мне просто неудобно перед дамой стало. Что за хуй, думаю. Детский сад, блять, какой-то.
Маринка, конечно, слегка обосралась с непривычки, когда такой кепеш вокруг узрела. А потом взяла меня за руку, и говорит, нежно так, по-доброму:
– Может, ко мне лучше пойдём? У меня дома никого нет.

Вы бы отказались? Я не отказался. Может, и некрасиво я поступил тогда, в плане футбольного братства, зато поебался зачотно.
С тех пор понял одну истину: хотите завалить тёлочку, пригласите её на футбол. Мне, кстати, ещё мастер советовал. Спорт, говорил он, это, блять, великая сила.

2008 vpr

 

VPR, пять баллов!

 

любiтель VPR Don Miguel

ПЛЮС ПЯТЬЦОТ

 

Маркос - респект! Рассказ сильный.

 

Пока Маркоса дождёшься...
Сам решил написать.

Почему я не бросаю пить?


Почти всё, что сделал плохого в жизни, я сделал по пьянке… или во время неё… или с похмелья… или, в конце концов, в предвкушении её же. Хорошие дела тоже проскакивали, но как-то маловато их на фоне, так, редкие островки с лужицами чистой воды, окружённые гиблым болотом. Сколько женщин, друзей, знакомых утонуло в этом болоте. Сколько надежд, помыслов, желаний с протяжным пуком испарились в болотных газах… Сколько молодых дубков юношеских устремлений и красивых берёзовых побегов страстей покоятся на дне, затопленные гнилью…

Небольшой северный посёлок, кругом тайга. Первый раз я напился в четвёртом классе, на дне рождения одноклассника. Его бухарики-родители оставили на четверых пацанов две бутылки шампанского, и ушли пить к соседям. Ну, а что здесь такого? Пусть мальчишки становятся мужиками! Проснулся я со своим другом у него на квартире. Отлупив нас шнуром кипятильника, мама друга пошла и оттаскала за волосы мамашу того одноклассника. Чудесным образом, ещё с вечера, когда увидела наше состояние, отмазала меня от родителей. Надёжный человечище – тётя Света.

Восьмой класс. День рождения одноклассницы следует сразу за Новым годом. В доме полно недопитого спиртного, где родители – непонятно. Сначала пьём, потом выключаем свет и начинаем танцевать. У меня в руках девочка Оля из соседнего класса с грудью невероятного размера. Она прижимается, я мну эти восхитительные бугры, закапываюсь в них лицом. Мне насрать, что с шестого класса безнадёжно влюблён в другую, которую постоянно вижу во сне, которой втайне пишу стихи, просыпаюсь с мокрыми от поллюций трусами. Сейчас это неважно, я пьян, мне нужны эти тёплые груди. За столом начинает блевать мой друг Юрка. Я, весь перемазанный в его деяниях, несу друга в ванную и поливаю нас двоих прямо в одежде холодной водой. Оля уходит, навсегда.

Школа у нас восьмилетняя, половина друзей уехала после восьмого класса по училищам на просторы Родины, остальные, в том числе и я, ездим продолжать учиться в городскую школу. Через год мы встречаемся. Мои друзья, с которыми ещё вчера гоняли на великах, выпиливали мечи и автоматы, взрывали ампулы, приехали из столиц и приморских городов. Совсем другие люди, другой мир. Гараж, сорокалитровый бидон браги, бутылка водки по кругу из горла без закуски. Я стою в лесу, писаю, качаюсь и бьюсь головой об дерево. Мне смешно. Рядом писает вензелями, иногда попадая мне на штаны, мой друг Рус. Ему тоже весело. Идём, упёршись плечами, домой по лесу, чтобы не попасться на глаза родителям, клянемся друг другу в дружбе. Навстречу бывшая одноклассница Оксанка, Русина школьная любовь.
- Ой, Русланчик, привет! Какой ты здоровый стал в своей мореходке! Не узнать!
- Сейчас узнаешь! – рычит пьяный Рус и набрасывается на Оксанку. Мне весело, я покачиваюсь, улыбаюсь, прикольно – люди обнимаются! Рус валит Оксанку на землю и начинает стаскивать с неё трусы. Она кричит. Я понимаю, что сейчас произойдёт что-то плохое, гадкое, неправильное. Мне тоже нравится Оксанка. Я падаю на них и пытаюсь оттащить Руса. Как же так? Только что он был такой близкий, надёжный, родной. Разве можно так любить нашу Оксану? Она убегает, Рус наутро ничего не помнит. Дружить я с ним больше не хочу.

Университет. Как раз тот островок с чистой водой. Жаль, что небольшой, размером с аудиторию для спецкурса. Новые друзья, романтика полей. Мы много пьём, говорим красивые сентиментальные тосты, поём песни под гитару. Я занимаюсь спортом (альпинизм), могу много выпить и не опьянеть. На меня заглядываются девушки, одна мне пишет любовные письма без подписи, другая через подружек сообщает, что ждёт каждый вечер. Я всё ещё люблю ту, школьную, недоступную. Она про это не знает, и не узнает. Это моё, и только моё. Так максимально романтично. Каждое восхождение я посвящаю нашей любви. Дон Кихот, бля, батагайский. После первого курса половина ребят уходит в армию. Мой призыв следующим летом. Наши группы пополняются дембелями. Начинаем пить по-чёрному. Наконец-то допился до того, что себя не помню (четвёртый класс не в счёт) на утро. Синяк под глазом, вся голова разбита. Прикольно, продолжаем. По утрам в комнате бардак, весь юмор сводится к обсуждению, кто как себя вчера вёл. На мне студентов перестали забривать в армию, ребята-одногодки тоже возвращаются. Встречаем друзей, выпиваем. Между пьянками заново знакомлюсь со своей будущей женой. Почему заново? – это моя одноклассница, на которую в школе я не обращал внимания. Она специально поехала поступать в тот же город, чтобы быть рядом со мной. Вода камень точит, забываю про школьную любовь. Через год намечается свадьба. Люблю ли я? Милая, домашняя, спокойная девушка, любит меня. Да, мне хорошо с ней.
Поехали к родителям друга в деревню за картошкой. Выпиваем банку браги и идём проведать его школьную любовь. Любовь ничего так, у неё есть подружка Юлька. Она никогда не пила шампанское. Выпиваем ещё бражки, Юлька не даёт. Утром с похмелья везу её в город пить шампанское. Выгоняю народ из комнаты в общаге (называлось это мероприятие «Палестина»), пою наивную девочку шампанским, в итоге, накачиваюсь сам. Засыпаю на ней. Кровь. Юлька уходит, навсегда. Эй, слышишь? Я не хотел сделать тебе больно, я просто был с похмелья, а тут ещё это шампанское… Прости, но у меня скоро свадьба.

Бизнес. У меня семья, ребёнок. Пьём уже не бодягу, а «Амаретто», разбавленный спиртом «Рояль». Рестораны, красивая жизнь, первая иномарка. По пьянке обещаю отдать компьютер по себестоимости начальнику моей секции альпинизма. Утром он приходит, я наворачиваю 50% и продаю. Валерка уходит довольный. Я конченый пидор. Надо выпить. Первая баня с девками, минет в парной, поскольку все места заняты. Да, жарко, а что поделаешь? Тебе же заплатили? Я вон тоже бухой, а терплю.

 

Продолжение...

Всё чаще начинаю ездить в Москву в командировки, сначала на день-два, потом уже на две-три недели. У меня, 22-ух летнего пацана, Линкольн-Континенталь, таких машин в Москве - можно пересчитать по пальцам. Гаишники меня останавливают для того, чтобы заглянуть в салон и под капот. Знакомлюсь с девчонками из МГУ. Вечерами мы пьём на крыше ГЗ мартини, потом ездим бухими кататься по Москве, иногда ходим голышом в баню. Носки и рубашки я не стираю – выкидываю. Я на кураже. А в Сибири жена с маленьким ребёнком в съёмной квартире.
Банки, залоги, кредиты, бандиты. Партнёр всё больше уходит в тень. Я не хочу работать на братву. От безнадёги бухаю с кем ни попадя, в одной из бань получаю предложение: уехать наёмным работником в Москву к сокурснику. Расстаёмся с партнёром, я уезжаю. Через два года его убивают выстрелом в лицо из охотничьего ружья. Непреходящее чувство вины – если бы я был рядом, случилось бы это?
Москва, второй ребёнок. Фирма, где я работаю, «уходит» под крупный холдинг. Там тоже пьют. Я пьянею меньше всех своих начальников, поэтому большой шеф меня выделяет. Пьём с ним часто. Получаю предложение прыгнуть через головы друзей-начальников-собутыльников. Прыгаю. Я снова в деле. Идут круги по воде, друзей осталось: раз-два и обчёлся. Постоянно мотаюсь по командировкам, во многих городах чуть ли не вторые жены, снятые в кабаках на кураже. Ждут, некоторые даже любят. Табу лишь на две категории женщин: сотрудницы и замужние. Надеющиеся на что-то, честные, молодые (и не очень) девчонки – знали бы они, что на трезвую голову мне все эти приключения нафиг не нужны. Что мне с ними делать – я не знаю, даже не представляю о чём с ними разговаривать без выпивки. Ну, вот о чём? О семье, о детях, о работе? Ах, да! – о книгах…
Влюбляюсь в проститутку из бани, бросаю жену с детьми, два года беспросветного бухалова, звенящих нервов и скандалов с крушением мебели. Спустя два года после трёхдневного жёсткого запоя (вы ещё помните про островки?) возвращаюсь в семью.
Всё по новому кругу, работа, последние модели БМВ, семья, командировки…

Так почему же я не брошу пить, спросите вы? А может, и не спросите. Может, вы скажете: «Пей, браток, всё клёво! Каждому бы такой красивой жизни!». Или покачаете головой и подумаете: «Вот ещё один мудак чернухи навалил в инет, душевный стриптиз устроил. Нормальные люди на форум такое выкладывать не будут!».
Какой, в жопу, душевный стриптиз. Здесь не всё болото, может чуть больше десятой части. К тому же мне давно, мягко говоря, без разницы, что подумают другие. Всё это я писал для того, чтобы вы поняли, что имеете дело со специалистом в области пития и его последствий, а не с каким-нибудь начинающим выпивать юнцом. Так вот мои ответы на вопрос:
Во-первых: я очень люблю первые два-три часа пьянки, когда
а) кругом друзья (знакомые, родственники и т.д.). Разговор течёт спокойно, не напряжно, всем весело, хорошо, уютно. Проблемы будут потом, завтра, сейчас мы рады, что все живы. Я люблю вас, ребята!
б) идёт деловая встреча. Азарт прощупывания нового человека, ловля на словах, высказываниях, упоминание знакомых, ненароком подслушанный пьяный разговор по телефону и т.д.
Всё, что после трёх часов пьянки – это уже чернуха и лично мне удовольствия не доставляет. Проблема лишь в том, что продолжение нужно другим, иначе в следующий раз я их на пьянку не соберу.
Во-вторых: как ни странно, но я люблю похмелье. Когда ещё у меня есть время без спешки, без забивающих трезвую голову забот взглянуть на себя, на свою жизнь как бы со стороны, отвлечённо. Обостряется чувство справедливости, всплывают резкие и неожиданные решения. Мыслей мало, но они чёткие, контрастные. Кроме того, с похмелья очень хорошо пишется.
В-третьих: даже интересно, до каких кругов темноты я ещё не дошёл?

 

Замечательно любiтель
Но пипец тоскливо.
Хочеццо забухать.

 

Тоскливо, говоришь. А нефиг жрать её, родимую столько. Будет желание - звони