Расчленёнка (+)

Нет. Никакой редакции. Просто copy/past. Отличие только в том, что право "первой ночи" у БМВклаба.

 

Фигасе наезд!

 

И ты, Брут? (с)

 

За тонированным, чуть приоткрытым стеклом старой четвёрки – приятный осенний вечер. Смеркается. В моих руках закамуфлированная в тряпьё СВД, со светлой оптикой от Zeiss, закреплённая шарнирно на металлическом креплении. Сетка прицела прыгает в такт ударам сердца и плавно волнуется в такт дыханию. Подушечки пальцев покрыты тонким слоем БФ-6 – нет отпечатков, а чувствительность лучше, чем в самых тонких латексных перчатках. Двести метров до цели. Достаточно, чтобы тяжёлой разрывной пуле не слишком помешал ветер точно попасть в голову.

Жизнь после суда – как новая жизнь. Мешает жить только неудовлетворённое желание мести. Но первые приятные хлопоты отодвинули месть на второй план. За два прошедших, после нашего задержания, года я совсем забыл о залоге, конфискованной машине и отнятых в качестве улик сотовом телефоне SONY и профессиональном диктофоне OLYMPUS. Теперь мне предстояло вернуть эти вещи. По постановлению суда я легко получил обесцененные после кризиса 1998 года свои деньги, внесённые в качестве залога. Их стало в четыре раза меньше по пересчёту на доллары США, а с учётом американской инфляции – в пять раз. Тщательно пересчитав купюры и монеты, я спросил у кассирши – «А как-же проценты? Хотя-бы по ставке рефинансирования?» Следующими на очереди к возврату были телефон, диктофон и техпаспорт, которые находились у следователя. Для меня это была приятная встреча. Телефон и техпаспорт мне вернули. Они так и пролежали в пластиковом пакете все два года. Я достал из пакета телефон, нажал на кнопку включения и… чудо!... он заработал. Аккумулятор разрядился, конечно, но одна треть силы в нём ещё оставалась. С диктофоном произошла заминка. Когда его у меня отняли, он был новеньким, в комплекте с выносным чувствительным микрофоном и двумя микро-кассетами по 180 минут. Следователь смущённо прокашлявшись, извиняющимся тоном произнесла – «Вы уж извините, диктофон мы использовали в оперативных целях, микрофончик там… оторвался… плёночки тоже уже нет…» Я не смог оставить это незначительное недоразумение без глума и скептически ответил – «ах да, Вы надеялись, что диктофон у меня конфискуют в пользу государства, что-ж, мой адвокат на этот случай дал мне подробнейшие инструкции с действиями по отношению к Вам, дайте мне два листа бумаги и ручку – писать буду». Следователь засверкала очками и запрыгала вокруг меня – «ээээ, аааа, а давайте обойдёмся без формальностей, дайте мне денёк, мы Вам приобретём на свои деньги такой-же новенький…и даже лучше». Я ответил ей строго и лаконично – «успокойтесь, у Вас нет ни малейшего шанса!» Минут пять я аккуратно выводил заявление в двух экземплярах, окончив, сказал следователю – «Распишитесь в получении сегодняшней датой!». На бумажках была дарственная – пусть пользуются, мне не жалко.

Третьим пунктом на повестке дня стояла моя машина. Стояла она на штрафстоянке недалеко от метро Шоссе Энтузиастов. Я предполагал, во что может превратиться автомобиль за два года под открытым небом в городе Москва, поэтому попросил Андрюху помочь мне оценить состояние машины, оформить какие-то формальности, забрать её и отбуксировать к нему в автосервис. Мы встретились с Андреем на штрафстоянке. На всякий случай у меня был с собой второй комплект ключей. Мы подошли к охраннику, сообщили ему, что забираем вооооон ту белую БМВ и попросили найти комплект ключей.

Пока мы открывали бумер, пинали колёса, смотрели в моторный отсек, на стоянке нарисовался, как сказал Андрюха, «мужик в пинжаке – видимо директор колхоза». «Директор колхоза» бодренько к нам подошёл с целой тирадой – «Уматывайте, уматывайте отсюда, не надо здесь ничего трогать, машина продана в счёт уплаты за стоянку! Эй, охрана, чё вылупились? Давайте выводите их нахер отсюда!»

Я, честно говоря, немного растерялся от такого напора и застыл с отвисшей челюстью. Меня оживил спокойный голос Андрея, он говорил «директору колхоза» - «Слыш, ты, пинжак, иди сюда и не пинди, видишь бумажку? Бумажку видишь? Это не туалетная бумажка, это бумажка из суда. Хочешь с этой бумажкой поспорить? Обращайся в суд, в РУБОП. Уши от осла у мёртвого прокурора получишь. Понял? Тащи сюда ключи. Нет, стой – помница мне, что на этой тачке стояли новые колёса на родных дисках. Завтра в это же время я заеду сюда, можешь их оставить для меня в своём вонючем вагончике, а сейчас тащи ключи. Вопросы есть? Или тебе телефон прокурора дать? Ну, так давай пошевеливайся, я чё, ради тебя эвакуатор буду просить подождать?»

Вот прямо так и сказал – «Уши от осла у мёртвого прокурора получишь», почему от осла и как их можно получить у мёртвого прокурора никто до сих пор объяснить не может. Тем не менее «директор колхоза» ключи принёс, а на следующий день и колёса вернул. Правда, уже в сервисе я обнаружил, что вместо моей магнитолы был вставлен просто муляж – коробка магнитолы без внутренностей, но Андрюха только посмеялся – «Ну ты конь, ёпта, я даж не надеялся, что колёса отдадут. Радуйся, что мотор не вытащили».

Вот и закончилась эпопея. Осталось решить два маленьких вопроса – уладить финансовые претензии борцов и грохнуть моих обидчиков. Из всей этой истории я вынес только одну мораль – если тебя кинули на деньги и ты не можешь их вернуть, используя законные методы, у тебя может быть два варианта. Первый – хватать кидалу, ломать ему коленные чашечки, вырывать свои деньги с кусками его плоти, после получения денег – надёжно прятать труп, желательно растворив в кислоте. Второй вариант – если ты не готов действовать по первому варианту, просто забудь о потерянных бабках, заработай ещё больше и в следующий раз будь осторожнее в выборе друзей. Других вариантов и компромиссов нет.

С борцами было тяжело. Прошёл целый ряд тягомотных переговоров и каждый раз я вспоминал слова своего адвоката – «пошли их нахер, это они тебе денег должны» и поговорку, которую мне по жизни говорил отец – «лучше твёрдый шанкр, чем мягкий характер». Впрочем, борцы сами помогли мне послать их нахер и проявить твёрдость характера. Весной, когда я с ними обо всём договорился, когда мы нашли разумный компромисс, и я готов был просто откупиться, после окончательных переговоров они вдруг начали давить на меня – договариваемся встречаться через квартал, звонят через неделю. Моё терпение лопнуло на выставке, когда внезапный звонок прервал переговоры. Отвечаю – «Серёж, привет, слушай, я сейчас на выставке, у меня идут переговоры, давай через полчаса я тебе перезвоню?» В ответ – «Харошъ парить, мне пох твои переговоры, слушай сю…» Трудно в такой ситуации держать себя в руках, улыбаться, вести себя спокойно, как всегда. Но я удержал себя в руках, улыбаясь выключил свой телефон, спокойно закончил переговоры, выпил чашечку растворимого дерьмового кофе из бумажного стаканчика, потом отошёл в укромный тихий уголок, чтобы не смущать своих сотрудников разговорами с бандитами, перезвонил Серёге и послал его нахер, как рекомендовал мне адвокат. Странно, но с тех пор я о борцах ничего не слышал и с ними не пересекался, хотя Москва большая, но всё-таки – деревня.

Осталась только месть.

Жажда мести воистину разрушительное чувство. Оно сжигает тебя изнутри и продолжает тлеть долго, очень долго. Оно мешает жить - работать, радоваться, любить. Месть требует воплощения. Какая месть может быть идеальной? Что может причинить наибольшие страдания твоему врагу? Хорошо, если твой враг умирает, когда на его глазах убивают его родителей, вырезают сердца детей и насилуют жену, чтобы в её чреве рос твой ребёнок… Хорошо, если твой враг успел состояться в жизни, почувствовать себя её хозяином, почувствовать её пьянящий, свободный вкус… А если у одного твоего врага – родители престарелые алкоголики, которых он ненавидит, жена сбежала к любовнику, нет детей и денег нет? Второй враг тоже жизнью наказан – отец не известен с рождения, мать умерла, жена принесла ребёнка от другого… Как можно их наказать? Оставить жить! Хуже ведь не бывает. Правда, если выколоть глаза, вырезать барабанные перепонки и отрезать язык, то будет им хуже… но не настолько, как хотелось бы… Можно и подождать – пусть враг обрастёт радостью… и тогда…

Я тысячи раз обдумывал, как наказать уродов, которые украли деньги, за которые отвечал я, предали меня и попытались засадить в тюрьму, пытались отнять у меня моё имущество и минимум семь лет жизни. Сам факт кидания на деньги был не так обиден, как подлое предательство и унизительное судилище. Предательство и судилище – вот два угля, которые тлели в моём сердце. Ненависть? Нет. Негодование? Да. Хотя, я порой и путал эти понятия. Ещё я понял, что мести очень мешает гуманизм и воспитание. Гуманный, воспитанный человек не может в полной мере насладиться местью. Я никогда не убью родителей врага, не вырежу и не съем сердца его детей, не изнасилую его жену. Почему? Потому что они невиновны, их жалко. Жалость – это антипод мести.

Спустя некоторое время, перебирая многочисленные варианты отмщения, исключая те, которые не имеют смысла, или трудноосуществимы, я оставил только три. Первый вариант – подать встречный иск и посадить Юру и Сильвестра в тюрьму. Второй вариант – организовать их похищение и долгими зимними вечерами наслаждаться в глухом подвале дачи, вырезая из их трепещущих тел куски плоти. Третий вариант – просто убить уродцев.

Вариант с судом долго маячил у меня в мыслях, но, учитывая то, что прокурор грозилась отстаивать честь своего мундира, что придётся на это тратить много времени, сил и денег, я отказался от риска получить Пиррову победу.

Похитить и резать гадов по частям в подвале на даче в лесу – заманчиво конечно, но я всё-таки не маньяк и не был так уж безапелляционно уверен в своих тёмных силах, к тому же план содержал слишком много нюансов, а мне нужно было наверняка.

Убить. Просто убить. Что может быть ценнее для человека, чем его жизнь? В конце концов, даже спившийся бомж на свалке не хочет умирать. Да, это легко сделать, и я сделаю это, но они должны об этом знать. Знание – великая сила. Страх смерти впервые приходит к нам в 9-10 лет, потом он приглушается за чередой прекрасных дней детства, но возвращается к нам во взрослом возрасте каждый раз, когда мы в поликлинике ждём результат анализа – а вдруг СПИД, рак?… Я видел много людей, которые среди, казалось бы, полного здоровья, узнавали, что нет ни малейшего шанса… Знание – страшная сила.

Летом до Юры и Слая дошёл слух, что я предпринимаю некие активные действия, направленные против них. В один из вечеров Юра вышел на меня через мою одноклассницу, которая знала его тоже – побоялся зайти ко мне лично. Я назначил встречу. Он был один, я в окружении трёх свидетелей.

- Мигель, до меня дошли слухи, что ты нарушаешь своё слово о перемирии, которое дал в суде. Я хотел выяснить, имеешь ли ты что-то против меня?
- Что Вы, Юрий, ничего против Вас не имею и готов в присутствии свидетелей пожать ещё раз Вашу руку.

Я подошёл к нему, взял крепко в свою руку протянутую мне ладонь, подтянул силой его к себе и прошептал ему прямо в барабанную перепонку – «Я знаю, что у тебя диктофон, поэтому говорю тебе на ухо – ты здесь потому, что я хотел передать тебе и Слаю кое-что. Слушай внимательно – я убью тебя и убью Слая в самый неподходящий для вас момент. Ждите». Потом отпустил его, похлопал дружески по плечу и вежливо попрощался.

Через пару дней я заметил, что за мной следят. Но я вёл свою обычную жизнь и радовался. Слежку через месяц сняли. Знание – сила. Мне помогало одно из лучших сыскных агентств России, я всегда знал, где находится объект №1 и объект №2, и иногда появлялся у них на глазах именно там, где встретить меня было неожидаемо. Пусть вздрагивают. Через год я взял в руки винтовку. Через два года мне было, как нечего делать, поразить цель на расстоянии до 300 метров. Дальше не позволяло моё оружие и пули. Никто. Никто не знал о моём хобби. Только я и моё оружие. Даже в сыскном агентстве при заключении контракта, оговорке всех нужных мне условий, контактировали с актёром провинциального театра, никогда не видевшего моего лица. Незнание – слабость.

И вот за тонированным, чуть приоткрытым стеклом старой четвёрки – приятный осенний вечер. Смеркается. В моих руках закамуфлированная в тряпьё СВД, со светлой оптикой от Zeiss, закреплённая шарнирно на металлическом креплении. Сетка оптического прицела прыгает в такт ударам сердца и плавно волнуется в такт дыханию. Подушечки пальцев покрыты тонким слоем БФ-6 – нет отпечатков, а чувствительность лучше, чем в самых тонких латексных перчатках. Двести метров до цели. Достаточно, чтобы тяжёлой разрывной пуле не слишком помешал ветер точно попасть в голову цели. Цель идёт, ссутулившись, перешагивая через лужи, кутая шею в воротник старой куртёнки… Указательный палец, через слой клея чувствует тугой металл спускового крючка, фаланга пальца лёгким движением доводит курок до небольшого упора, плавный вдох, плавный выдох, задержка дыхания, остался только выстрел… я думаю – сейчас, или потом?

Москва, 18 сентября 2007 г.

 

http://sextalk.ru/showthreaded.php?Cat=&Board=bitva_razumov&Number=558633

правда, наблюдается трабл правильного отображения ссылок при переходе на другие части и начинает показываться реклама. Я Техбоссу отписал, чтобы исправил. Но это будет не раньше, чем к вечеру.

 

спасибо.

по квалификации - пока гос-во будет защищать честь своего запятнанного мундира, суд линча будет иметь нишу в нашей жизни

 

я не стал связаваться со взрывчаткой, потому что в россии борются с терроризмом, не стал связваться с холодным оружием, потому что так больше шансов быть засвеченным случайными свидетелями, а винтовка у меня была - с чистой историей и заявлением в милицию.